Стремительный подъем исторического сознания в России в конце XVIII века и углубление этого процесса в начале XIX века не вызывают сомнений. В классической работе, посвященной формированию русского национального самосознания, Ханс Роггер описывает значительные усилия, предпринимаемые тогдашними учеными и писателями в попытке обрести знания о прошлом, опровергнуть представления об отсталости России и тем самым укрепить осознание ею собственного величия. Острый интерес к изучению прошлого проистекал из ощущения, что вестернизация в России приняла форму бездумного заимствования западных обычаев и привычек, которое, тем не менее, так и не смогло сгладить различие между Россией и европейскими соседями и вылилось в непреодолимый раскол между элитой и народом. Начиная с Петра I русские правители неустанно интересовались прошлым, хотя их первейшей целью, разумеется, было упрочение собственной власти и ее легитимности, а не укрепление исторического сознания

Каким образом руины – будь то развалины завода или остатки древней цивилизации – вписываются в городской пейзаж? Руины не просто искореженная материя – это еще и спутанное время. Руины – это ржавчина, которая разъедает границы между прошлым и настоящим. Вопрос не в том, где находятся руины, вопрос – когда, в каком времени они присутствуют? Не в настоящем, но и не в прошлом. «Распалась связь времен», – нашептывает нам тень Гамлета

Ностальгия – это не локальная российская болезнь, противостоящая глобальным процессам, а феномен мировой культуры; история ностальгии тесно связана с историей прогресса и Нового времени. Это понятие происходит от двух греческих корней, nostos и algia, буквально означая «тоску по дому»; часто это тоска по метафорическому дому, которого больше нет или, может быть, никогда и не было. Это – утопия, обращенная не в будущее, а в прошлое. Ностальгия не всегда ретроспективна, она может обращаться просто к иным пространствам и иным временам. Ностальгия – это попытка повернуть время вспять, преодолеть необратимость его течения, превратить историческое время в мифологическое пространство. Однако сама потребность в ностальгии исторична.