Как связаны между собой концепты «медиа» и «дистанция»? Призваны ли «медиальные оболочки» сознаний снимать дистанцию между познающим и познаваемым или, напротив, становиться способом ее артикуляции? Смысл «дистанции» неизбежно двояк: она столь же разъ-единяет, сколь и со-единяет. И, с этой точки зрения, дистанция — conditio sine qua non феномена медиальности как такового. Пространство наших размышлений задано тремя смысловыми точками, две из которых связаны с аллюзиями, зашифрованными в самом словосочетании «медиум и дистанция» (эссе Фрица Хайдера «Вещь и Медиум» и книга Жана-Люка Мариона «Идол и Дистанция»), третья — с беньяминовским определением ауры как «уникального ощущения дали, как бы близок при этом рассматриваемый предмет ни был». Разрушение ауры в «эпоху технической воспроизводимости» порождает эйфорию тотального снятия дистанций: пространственных, временных, сознаньевых — и в который раз возвращает нас к опытам рефлексий над проблемой дальности, которая сближает, и близости, которая отдаляет. Здесь нельзя не вспомнить ту линию философствований о метафизике дистанции, что прочерчена от рассуждений Серена Кьеркегора о странной акустике духовного мира, в котором совпадают удаление и приближение («Болезнь к смерти»), до парадоксальных пассажей Мартина Хайдеггера: «Далекое хранимо близостью», «Что такое близость, если вместе с ее отсутствием куда-то делась и даль?» («Вещь»). Впрочем, старомодный возвышенный пафос размышлений о «дистанции» сегодня все чаще уступает место удушливым редукциям и спекуляциям мира «человеческого, слишком человеческого». Одним из главных вопросов донельзя «медиализированного», «виртуализированного» и «дигитализированного» сознания начала ХХІ столетия, погруженного в опасную иллюзию близости и доступности знания, становится вопрос о (не)возможности хранить спасительную дистанцию: «хранимую» и «хранящую», непреодолимую дистанцию между слышащим и слышимым, видящим и видимым, мыслящим и мыслимым.