Было две мифологии советского образа жизни: официальная государственная мифология и подпольная критическая, даже гиперкритическая, мифология. В условиях гласности критический канон вышел из подполья, оккупировал почти без остатка формальное информационное пространство и даже был присвоен официозом. Но к концу «нулевых» он оказался сильно оттеснен на периферию. Произошла смена власти, и надобность в критике старой власти если не отпала вовсе, то ослабла. На месте антисоветского канона появилась критическая мифология новой власти. И рядом с ней возник ретроспективный апологетический канон уже прошлого советского опыта.

Есть несколько типологий последовательных состояний общества (человечества) – назовем их хронотипами. У Маркса общество последовательно проходит пять состояний, или общественных формаций. Четвертое из них он называет «капитализм». У Вебера таких состояний два. Первое состояние он не называет никак. Второе он называет «современный капитализм», понимая под этим систематическую рациональную производственную деятельность ради извлечения дохода. Также два состояния выделяет американский этнолог и социальный антрополог Роберт Редфилд. Он пользуется двумя вполне обыденными обозначениями: «сельское» и «городское» общество. На более сциентистском (и общеупотребительном) жаргоне это общество «традиции» («традиционное») и общество «модерна» («современное»).

Понятие «меритократии» становится все более популярно в повседневных (просвещенных) разговорах о политике и все чаще используется в организованном политическом действии. Вплоть до создания «меритократических партий». Как это надо понимать?

Появление меритократического дискурса, напоминающего, что власть должна принадлежать достойным, есть признак надвигающегося кризиса легитимности.