Имя:
Пароль:

На печать

Владимир Шевченко
Анализ В.И.Лениным исторического тупика в развитии дореволюционной России и значимость этого анализа для понимания современной ситуации в России и в мире

Актуальность изучения сегодня ленинского анализа причин российской революции 1917 г. и, прежде всего, Октябрьской революции заключается в том, что ситуация в современном мире и в постсоветской России удивительно напоминает ситуацию, которая была в мире в первые десятилетия XX века. В воздухе вновь пахнет порохом, весь мир вступил в полосу стратегической нестабильности и грядущих социальных потрясений.

Известный американский экономист И.Валлерстайн пишет о нарастании хаоса и обострении всех противоречий в современном мире. «Мы живем в эпоху перехода от нынешней миросистемы, капиталистической мировой экономики, к другой миросистеме или миросистемам. Мы не знаем, будет она лучше или хуже». «Она будет эпохой конфликтов и усиления беспорядков и тем, что многие будут считать крахом моральных систем».[1]

«Напряженность в мире нарастает по мере того, - пишет А.С.Панарин,- как происходит все более откровенная социальная поляризация мира и открываются две противоположные перспективы: одна для избранных, предназначаемых для вхождения в новое информационное общество, другая, противоположная,- для отверженного большинства мира»[2].

Отечественный политолог А.Салмин отмечал еще в 2001 г., что “не случайно, многие новейшие рассуждения о мировом порядке ХХI века выглядят почти как цитаты из сочинений экономистов и социологов девяностолетней давности». [3]

Императорская России сосредоточила как в фокусе основные противоречия тогдашнего мира, явилась слабым звеном и узловым пунктом противоречий мировой капиталистической системы. В сегодняшнее время авторы, стоящие на либерально-позитивистских позициях, стараются не пользоваться категорией противоречия. Их больше устраивают такие понятия как вызовы и угрозы, конфликты и ресурсы и т.д., которым, как мне кажется, намеренно придается предельно конкретное содержание. Либеральные идеологи всерьез считают капитализм естественным состоянием, и потому они решительно вычеркивают противоречие капитализм- социализм как нечто безнадежно устаревшее. При такой позиции фактически снимаются вопросы альтернативности современного исторического процесса, выявления объективных закономерностей истории XXI века, глубокого методологического применения принципов историзма. Уместно здесь вспомнить К.Маркса: «Говоря, что существующие отношения – отношения буржуазного производства – являются естественными, экономисты хотят этим сказать, что именно те отношения, при которых производство богатства и развитие производительных сил совершаются сообразно законам природы. Следовательно, сами эти отношения являются не зависящими от влияния времени естественными законами. Это - вечные законы, которые должны всегда управлять обществом. Таким образом, до сих пор была история, а теперь ее более нет»[4]. Именно в том смысле, что история, как она не развивайся далее, никогда уже не выйдет за поставленные ей границы.

Вместе с тем ученые, стремящиеся к объективности анализа, говорят о современной России как о новом перекрестке, на котором встретились главные противоречия, охватившие ныне современный мир. И что Россия в процессе разрешения своих сегодняшних противоречий сможет предъявить миру, как и 100 лет назад, новый проект общественного устройства. К примеру, В.Д.Соловей в своей недавней работе о перспективах революции ссылается на слова В.И.Ленина о России как о слабом звене мировой капиталистической системы. «Эта слабость вызвана одновременной концентрацией неразрешенных противоречий старой, капиталистической эпохи, и выявлением противоречий новой, социалистической, эпохи». Старые механизмы стабильности разрушены – социальные и культурно-идеологические, а новые не созданы».[5]

. По замечанию А.А.Малиновского, “крупнейшая страна мира Россия… стала средоточием основных негативных процессов глобализации мировой экономики”.(2). [6]

В логике всемирной истории начала XX века российская революция 1917 г. явилась способом разрешения главнейших противоречий страны и демонстрацией для всего мира того, что их разрешение возможно. Предельное обострение всех противоречий привело к выбору революционного пути их решения и к переходу общества на новый уровень исторического  развития. Этот переход сопровождался полным разрушением до самого основания практически всех институтов монархического государства, что произошло с огромной быстротой после Февральской революции, а затем собиранием государства после Октября 1917 года на принципиально новой, советской основе.

Каждая революция имеет свою жесткую логику. Можно даже сказать, что развивающаяся по восходящей линии революция больше управляет людьми, чем люди ходом революции, ее направленностью. Революция подходит к своему логическому концу тогда, когда происходит «отвердение» новых политических, государственных, экономических, идеологических форм жизни, выбор национального пути развития. Начинают возникать конфликты внутри революционных сил между теми, кто уверен, что революция все еще на подъеме, и теми, кто считает, что революционный период переустройства общества закончен или заканчивается, и выбор национального пути, по сути, сделан.

Сегодня в новой логике развития истории XXI века Россия вынуждена вновь решать свои противоречия, очень похожие на те, которые были в стране 100 лет назад. Приходится с сожалением констатировать, что мы живем в стране невыученных уроков. Власть своими действиями вольно или невольно способствуют нарастанию самых разнообразных противоречий в обществе, росту социальной протестной энергии, тем самым приближает революционную ситуацию, а не удаляет страну от нее. Поэтому важно сегодня знать тогдашнюю ситуацию в дореволюционной России и в мире, знать и понимать, что привело к революции 1917 г., видеть, на каких путях возможно противодействие росту социальных конфликтов, а какие пути, так или иначе, ведут к ним.

В этой ситуации становится важным обращение к ленинскому теоретическому наследию, к разработанной им методологии анализа исторического развития страны, которая сегодня становится вновь актуальной и востребованной.

Главная заслуга В.И.Ленина заключается в дальнейшей разработке марксовой идеи «наложения эпох» применительно к ситуации, сложившейся в России на рубеже веков и в первые десятилетия XX века. Ситуация «наложения эпох» возникла в Германии накануне революции 1848 года. К.Маркс отмечал в одной из своих работ тех лет, что «немецкая буржуазия вступила в антагонизм с пролетариатом прежде, чем она политически конституировалась как класс», «борьба между «подданными» вспыхнула прежде, чем монархи и дворянство были изгнаны из страны»[7].

Революция 1848 года в Германии окончилась поражением по причине слабости немецкого пролетариата. Несмотря на поражение революции в стране начинается стремительный рост промышленности, торговли, в повестке дня появляется вопрос об объединении Германии, которое сделалось для императивной необходимостью. «Могильщики революции 1848 года стали ее душеприказчиками»[8]. Кардинальное решение задач внутреннего и внешнего характера стало делом канцлера Бисмарка, названного Ф.Энгельсом «королевски-прусским революционером»[9]. Окончательный выбор Германией национального пути развития  произошел в начале 70-х годов XIX века.

Аналогичная ситуация возникла на рубеже веков в России, хотя ее исход оказался совсем другим. Период 1861-1905 годов в истории России, отмечал В.И Ленин, «был периодом усиленного роста капитализма снизу и насаждения его сверху» (т.20.С.38), но ни одну из задач буржуазной революции по существу царская власть так и не смогла решить.

Суть ситуации «наложения эпох» заключается в том, что объективные потребности развития более высокой стадии общества и связанные с ним противоречия начинают накладываться на еще не преодоленные потребности и противоречия более низкой стадии развития. Разрешение насущных потребностей возникающего капитализма наталкиваются на сохраняющиеся в стране мощные экономические и политические структуры феодально-крепостнического строя. В.И Ленин указывал на существование двух различных и разнородных социальных войн. Одна из них шла «в недрах современного самодержавно-крепостнического строя, другая - в недрах будущего, уже рождающегося на наших глазах буржуазно-демократического строя. Одна - общенародная борьба за свободу (за свободу буржуазного общества), за демократию, т.е., за самодержавие народа, другая – классовая борьба пролетариата с буржуазией за социалистическое устройство общества.[10] В новых исторических условиях В.И.Ленин углубляет и развивает далее концепцию «наложения эпох» К.Маркса, дает точный и многоплановый анализ особенностей сложившейся в стране в начале века ситуации и на этой основе вырабатывает стратегию и тактику партии, которая полностью оправдала себя на практике.

Анализируя суть сложившейся ситуации, В.И.Ленин дал ей краткую, но точную характеристику: «Само отсталое землевладение, самая дикая деревня – самый передовой промышленный и финансовый капитализм».[11] Это противоречие обострялось в России с каждым новым шагом капитализма вперед. Оно так и не было и разрешено вплоть до революции 1917 года. До самого его свержения самодержавие имело по существу неограниченную политическую власть, будучи орудием диктатуры крепостников-дворян, всего помещичьего класса. По этой причине и возникает у российского капитализма устойчивая тенденция к срастанию с устаревшими экономическими структурами, с исторически отжившим крепостническим укладом, что и обусловило историческую несамостоятельность российской буржуазии после Февраля 1917 года.

Конечно, имело место медленное перерождение царизма в буржуазную монархию. В 1908 году Ленин в полемике со Струве писал: «Если он (Струве) «голосом голосит», что нам нужен Бисмарк, нужно превращение реакции в революцию сверху, то это именно потому, что Струве не видит у нас ни Бисмарка, ни революции сверху».[12]. Однако темпы этой революции «сверху» не удовлетворяли потребностям ускоренного развития России.

Аграрный вопрос, стоявший в центре первой русской революции, приобретает еще большую остроту после ее поражения. В.И.Ленин в одном из своих писем подчеркивал, что «аграрный вопрос и есть теперь в России национальный вопрос буржуазного развития.[13]. В стране, по словам В.И.Ленина, «еще идет борьба. Еще не победил один из двух аграрных путей[14]. (Там же. С.231). Оба пути аграрно-капиталистической эволюции (буржуазно-консервативный или прусский и фермерский, или «американский») объективно были возможны для России. Но ни один из них так и не победил вплоть до Октября.

В 1913 году в период нового революционного подъема В.И.Ленин указывает на ряд объективных обстоятельств: состояние масс населения, ухудшение их положения в результате проведения новой аграрной политики, международные условия, характер общеполитического кризиса, касающегося основ государственного устройства, «которые делают положение России революционным вследствие невозможности решить задачи буржуазного переворота на данном пути и данными (правительству и эксплуататорским классам) средствами».[15] Капитализм в промышленности  продолжал развиваться в стране достаточно высокими темпами, но в целом Россия начинает все более отставать в экономическом отношении от ведущих стран западной Европы. Нерешенность задач буржуазного развития в эпоху империализма вызывает как бы «досрочное» обострение противоречий, свойственных обществу в целом. «Отсталость России, отмечает В.И.Ленин, своеобразно слила пролетарскую революцию против буржуазии с крестьянской революцией против помещиков».[16].

 Еще одно противоречие достигло в России небывалого обострения в период капиталистической трансформации российского общества. Оно имело корни в борьбе многочисленных народов и этносов России против национального угнетения со стороны самодержавной власти. Крупная промышленная  буржуазия ради получения высоких прибылей (так называемой «русской» сверхприбыли) была заинтересована в сохранении на окраинах страны феодальных и дофеодальных черт. Там широко применялись наиболее грубые раннекапиталистические формы эксплуатации. Однако такая политика не приводила к «сбрасыванию» в колонии, как это происходило на Западе, растущих классовых противоречий между пролетариатом и буржуазией в промышленных центрах. К тому же она не способствовала и ускорению развитию капитализма в целом. Как отмечал В.И.Ленин, «развитие капитализма вглубь в старой, издавна заселенной, территории задерживается вследствие колонизации окраин».[17] Совпадение главных задач пролетарского движения в центре, крестьянского движения  и национально-освободительного движения на окраинах империи создавало условия для слияния их в одну революционную силу.

В.И.Ленин создал учение об империализме как высшей стадии развития капитализма, выделив у него пять главных признаков. Первые два признака характеризуют принципиальные изменения в экономике капиталистических стран Запада, два последних - касаются состояния их обширной колониальной и полуколониальной периферии на Востоке. Третий, особо важный признак капитализма - «вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров» - указывает на характер связи между метрополиями и колониями. Такой подход закладывал основы нового понимания происходивших качественных перемен в общественном строе колониальных стран, которые можно назвать зависимым типом развития.

Что касается России, то Ленин верно определял, что капитализм в России был среднего уровня. Ленин в подготовительных «Тетрадях по империализму» среди шести крупнейших империалистических держав, бывших в начале XX века наиболее развитыми и определявших по этой причине главнейшие тенденции развития мировой истории, выделял «три главные», т.е., «вполне самостоятельные» страны – Англию, Германию и Соединенные Штаты и три «второстепенные», т.е., «первоклассные, но не вполне самостоятельные» страны - Францию, Россию, Японию.[18]

Капитализм в дореволюционной России действительно был не вполне самостоятельным. Причина его не вполне самостоятельного характера была связана с действием внешних факторов. Примерно с середины XVII века российское государство оказывается на периферии капиталистической мировой экономики, что обуславливает зависимый и потому отсталый характер ее экономики. Это обстоятельство, в вою очередь, приводит к такому международному разделению общественного труда, которое  превращает страну в сырьевой придаток быстро растущего западного мануфактурно-индустриального капитализма. В течение всей второй половины XIX века нарастает зависимость российской экономики от иностранного капитала, значительная часть передовых отраслей промышленности принадлежат французскому, немецкому, бельгийскому капиталу. Из 40 акционерных банков собственно русскими были только два. Привлечение иностранного капитала в форме займов и инвестиций лежало в основе финансовой политики министра финансов Витте. Количество иностранных компаний росло в России невиданными темпами, несмотря на серьезную оппозицию его политике на всех уровнях, включая лиц царского двора. В конце XIX века иностранный капитал превратился в мощное средство выкачивания внутренних накоплений. К началу первой мировой войны Россия имела государственный долг - свыше 9 млрд. рублей, из них половина - это внешний долг, который в два раза превышал все иностранные капиталовложения в экономику. Правящая элита во времена Николая II залезает в огромные долги, что приводит к невыгодной для страны смене союзников. Вместо Германии Россия вынуждена дружить с Францией и Англией, что считается выдающимся политическим успехом англо-французской дипломатии, которой вскоре удалось столкнуть в войне Россию и Германию, вывести их из числа своих опасных конкурентов.

Если промышленный капитализм все же развивался темпами, сопоставимыми с темпами европейского капитализма, то российская деревня по мере его развития становилась все более бедной и разоренной.

Реформы Столыпина были многообещающими, но они не увенчались успехом. Для совершения аграрной революции в деревне требовалось значительное по историческим меркам время, которого у страны уже не было. К тому же аграрные реформы вызывали сильное противодействие со стороны многих влиятельных лиц царской семьи и правящей элиты. Доминирующей тенденцией в деревне выступала пауперизация крестьян в массовых масштабах. Капитализм делал из значительной части крестьян босяков. Босячество—это образ жизни миллионов людей в дореволюционной России, которые представляли собой огромную социальную силу, увы, разрушительную, анархическую, но мало созидательную.

Вопреки распространенным взглядам, которые сегодня разделяются как либералами, так и монархистами, пореформенная Россия вовсе не двигалась быстро и успешно по капиталистическому пути. К 1917 г. в ней не сложился и не мог сложиться, в общем, сколько-нибудь целостный капиталистический способ производства, капитализм как общественно-экономическая формация. Страна являла собой пример крайне неорганичного, «разорванного» типа развития, когда по мере ее продвижения вперед росла несвязанность, обособленность, разрыв в уровнях развития различных социально-экономических укладов.

Как писал известный историк К.Н.Тарновский, «Россия конца XIX – начала XX века на рубеже веков есть живая модель тогдашнего разнородного мира». Ленин фактически разработал такое понимание России, говоря о ней как о слабом звене капиталистической мировой системы эпохи империализма. Сегодня есть все основания говорить и о зависимом типе развития нынешнего российского капитализма. В любом случае при зависимом типе развития  капитализма действия Центра мировой системы во многом способствуют обострению всей суммы внутренних противоречий, присущих конкретному состоянию  российского общества.

Вкратце, можно сделать следующие выводы из революционного разрешения ситуации столетней давности.

  1. Конфликтное обострение всей суммы противоречий в российском обществе стало результатом полного нежелания правящей элиты пойти на радикальную аграрную и политическую реформы, на отказ от самодержавного устройства власти.
  2. Российская империя попала в исторический тупик, сложившийся в ходе трансформации России в капиталистическое общество. Тупик был объективно обусловлен периферийным положением российской империи в капиталистической мировой экономической системе, в сложившемся тогда мировом разделении общественного труда Россия становилась во все большей мере поставщиком природного сырья, зерна, других сельских продуктов, в получении которых были заинтересованы  страны центра капиталистической системы.
  3. Внешний фактор выступает не только в роли катализатора событий в российском обществе. Он был и остается сегодня важнейшим фактором, способным решающим образом, особенно в экстремальных, кризисных  условиях, повлиять на выбор страной общенационального пути развития.
  4. Октябрьская революция вывела страну из исторического тупика. Она  радикально изменила положение страны на мировой арене, характер воздействия внешних факторов на развитие России, на решение задач по модернизации экономики, всех социальных институтов. Советская Россия перестает быть периферией капиталистической мировой экономической системы, перестает развиваться в рамках зависимого типа развития, становится страной, независимой в финансовом отношении, из нее перестают уходить финансы в Западную Европу.

5. Обретение страной нового, социалистического вектора развития было закономерным явлением, порожденным неравномерным ходом развития мировой истории. Именно в государствах, оказавшихся на периферии отживающей мировой системы, возникают революционные ситуации «наложения эпох», открывающие перед этими государствами в результате революции путь к новому более высокому общественно-экономическому строю.

6.Октябрьская революция, которая произошла на периферии, а не в центре капиталистической мировой экономики, изменила привычные представления о порядке и ходе развития социалистических преобразований в стране. Социалистический вектор развития в своем развертывании в советском обществе приобрел динамику, во многом обратную динамике возможного развертывания социалистических движений в развитых странах Европы. Движение к социализму в условиях экономической, политической, культурной отсталости советской России привело с необходимостью к самостоятельной разработке теории и практики строительства первого в мире социалистического общества. Многие полученные при этом результаты были незнакомы западной социалистической мысли, в том числе модель «партия – государство», что ставило под сомнение привычные для того времени европейские представления о социализме. Вместе с тем, историческое движение по пути раннего, государственного социализма объективно несло в себе реальную угрозу схода с социалистического пути, потери вектора социалистического развития и возвращения к прежнему, капиталистическому вектору развития.

В течение более семидесяти лет Советский Союз находился за пределами капиталистической мировой экономики, он не был включен в капиталистическое мировое разделение труда. Руководство страны предприняло грандиозную попытку создания альтернативной Западу  мировой социалистической системы с присущим ей своим общественным разделением труда. В советские времена считалось очевидной истиной, что связь между двумя мировыми системами должна строиться на основе взаимовыгодных торгово-экономических отношений.

Великая депрессия 1929-1932 гг., которая поразила весь западный мир и особенно США, помогли Советскому Союзу провести ускоренную индустриализацию. Ю.Кагарлицкий, в частности, обратил особое внимание на ту исключительную роль, которую сыграла внешняя торговля в стране в начале 30-х г. XX века.[19] Экономический кризис сократил объемы мировой торговли на две трети. На мировых рынках в кредит и за полцены продавалось не просто промышленное оборудование, но целые комплекты самых современных по тому времени заводов, чем и воспользовался Сталин для ускорения темпов индустриализации страны. Цифры внешней торговли СССР того времени просто поражают воображение. В 1932 г. около половины всего мирового экспорта машин из капиталистических стран было направлено в СССР. Оборотной стороной мощного модернизационного рывка, который сделала страна в начале 30-х годов XX в., стало стремительное утверждение в теории и на практике государственного социализма.

Шаги, которые предприняла власть после смерти Сталина, были робкими и непоследовательными. Командно-административный, государственный социализм все более входил в противоречие с народными, массовыми представлениями о социализме.  В советском обществе боролись, особенно начиная с 60-х г. XX в., две позиции в понимании советского социализма: демократически-народная позиция и административно-командная, за которой стояла партийно-государственная бюрократия. Отрыв, отчуждение власти от народа достиг тогда огромных размеров. Здесь уместно напомнить слова В.И.Ленина о том, что «нельзя победившему социализму удержать своей победы без осуществления полностью демократии» [20] Демократия есть в своей сущности способность народа самому решать свои собственные проблемы, и в этом смысле демократия выступает как власть народа посредством самого народа.

Запад, не смирившись с потерей российской империи как своего постоянного сырьевого придатка, делал все, чтобы вернуть Советский Союз в орбиту своего влияния. Запад начал втягивать СССР обратно в капиталистическую мировую экономическую систему примерно с начала 70-х годов, особенно после того, как в страну обильно потекли нефтедоллары и дешевые кредиты. Власть, партийно-государственная номенклатура использовала их, прежде всего, для увеличения добычи и транспортировки на Запад нефти и газа вместо развития постиндустриальных «высоких» технологий. Правящая элита фактически проигнорировала приход постиндустриального общества, ей удалось затормозить проведение абсолютно необходимых, но опасных для ее монопольного положения в обществе политических реформ. В итоге, стала явно обнаруживаться утрата страной реальных стратегических целей, а также технологическое отставание советской экономики от Запада, который переиграл к концу 80-г. прошлого века отечественную, теоретически не очень образованную партийно-государственную номенклатуру.

Спустя 74 года мировой капитализм взял реванш за проигрыш в 1917 г.  Постсоветская Россия вернулась на прежнее место в мировом капиталистическом разделении труда, которое она занимала до 1917 г., со всеми вытекающими отсюда последствиями. Она вновь становится сырьевым придатком Запада с постоянным оттоком финансового капитала и интеллектуальных ресурсов страны. Одним словом, постсоветская Россия есть отсталая и зависимая периферия капиталистической мировой экономической системы, что, разумеется, не означает автоматического превращения страны в капиталистическую страну. Условно говоря, начинается строительство или реставрация капитализма, которая  обнаруживает себя, прежде всего, как выборочная промышленная модернизация в тех отраслях экономики, которые нужны Западу. В первую очередь, это  касается нефтегазового сектора, электроэнергетики, добычи цветных металлов.

Постсоветская Россия – вновь перекресток, узловой пункт, в котором сходятся главные противоречия современного мира. Ленинская методология анализа конкретной исторической ситуации в дореволюционной России применима и к нынешней России. Остановимся  на главных её противоречиях.

1.

“Россия – это удивительный континент, парадоксальным образом соединяющий в себе структурные черты, как сырьевого Юга, так и высокотехнологичного Севера”, - пишет экономист А.И. Неклесса.[21] Эти слова нужно понимать так, что в России идет борьба за выбор приоритетных путей развития – или ускоренного создания современной высокотехнологичной промышленности или сохранения преимущественной ориентации на добычу природного сырья, что и будет означать сохранение зависимого типа развития как страны периферийного капитализма. Россия, несмотря на все уверения власти, продолжает линию на приоритетное развитие экспортно-ориентированных отраслей сырьевой экономики, становясь при этом все более значимым сырьевым придатком западной экономики. Такая политика будет вести к дальнейшему увеличению разрыва между слоем лиц, занятых на производстве и в офисах удовлетворением западных энергетических и иных потребностей, и основной частью населения, выступающей жертвами такой направленности экономики.

За каждой из сторон этого экономического противоречия стоят определенные социальные силы: с одной стороны, сырьевой и торгово-посреднический капитал, ориентированный на удовлетворение потребностей Запада, с другой стороны, национальный капитал, ориентированный на развитие реального, промышленного сектора экономики. Запад совершенно не заинтересован в развитии в стране современной, инновационной экономики, которая только и может выступать реальной основой бытия России как державы.

Таким образом, можно говорить о наличии противоречие между социальными силами, одни из которых стоят за развитие страны по особому, национальному пути, по пути развития национально ориентированной экономики, другие – за самую тесную интеграцию страны и ее вхождение в мировую капиталистическую систему в качестве рядового участника. Отношения между ускоренной европеизацией страны, проводимой правящей элитой, и сохранением традиционных начал, понимаемых очень широко и многогранно, приобретают все более напряженный характер.

Массовое сознание общества пронизано многочисленными противоречиями культурно-цивилизационного характера. Европеизированная часть населения страны – зажиточные и богатые люди, которая ориентирована на европейские, западные  ценности и образ жизни, составляет примерно 20-25 процентов населения, остальная часть российского населения живет в традиционном мире, она далека от европейских стандартов заврплаты, быта, качества услуг. Отсюда столкновение двух культурных «матриц», присущих основной части населения. Идентификация правящей элиты и части населения страны с европейской, западной цивилизацией все больше становится идеологией реформируемой России. Но все дело в том, что идет, как и сто лет назад, выборочная европеизация страны. Остальная часть страны продолжает жить либо по традиционным и советским обычаям, либо деградирует, либо впадает в этническую, языческую архаику, но отнюдь не европеизируется.

Сегодня политические институты западной либеральной демократии превратились в мощное средство манипуляции массами, что вызывает критику одновременно и справа, и слева. Радикал-либералы продолжают требовать смены сегодняшней «матрицы» российской государственности, которая якобы себя полностью исчерпала, на западную «матрицу». Но ведь именно либерализм несет ответственность за полный провал либеральных реформ, предпринятых в стране в 90-е г. прошлого века. Все государственники, державники, от консерваторов до левых, говорят о том, что сильная централизованная власть есть первейшее условие устойчивости российского государства. Левые, выступая за сильное централизованное государство, требуют, однако, решительного пересмотра целей у либерально-консервативной концепции модернизации общества.

2. Борьба между богатыми и бедными. Произошло мощное социальное расслоение российского общества на богатых - слой крупных предпринимателей, менеджеров, владельцев банков, акционерных обществ, средств массовой информации, а также их интеллектуальной и иной обслуги, живущей в мире больших денег, информационных и финансовых технологий, и бедных. А это основная масса населения, четыре пятых его, в том числе научная и производственная интеллигенция, врачи, преподаватели вузов, учителя и т.д. Большая их часть борется буквально за физиологическое выживание. Разрыв в уровне жизни между сильными и богатыми, с одной стороны, слабыми и бедными, - с другой, достиг в России невероятных размеров.  О сколько-нибудь значительных размерах среднего класса говорить не приходится.

Масштабы бедности настолько велики, что она поразила как работников государственной сферы, так и лиц наемного труда, не говоря уже о нищенском положении основной массы деревенских жителей. Отсюда их общее неприятие растущей численности класса богатых и особенно сегодняшних миллиардеров и миллионеров.

Центральный нерв проблемы – отношения между предпринимателем и рабочими, между работодателями и работонанимателями. Речь идет о низкой зарплате, об отсутствии надлежащей охраны труда ,одним словом, об эксплуатации и угнетении. Борьба между «пролетариями» и «буржуа» находится в зародыше. Есть огромное препятствие на пути ее развития стоит огромное препятствие в виде формулировки о недопустимости разжигания социальной вражды и ненависти. Власть думает, что она оградила себя и капиталистов от выступлений трудящихся масс, но это их попытка только способствует росту социальной напряженности, особенно  в скрытых формах, проявление которой может носить неконтролируемый и спонтанный характер.

3.Борьба народов и этносов, живущих на российской земле за свою национальную идентичность в условиях растущей глобализации и европеизации. Здесь соединяются и первая, и вторая борьба, но в целом это отдельное противоречие.

Особую опасность для судьбы государства имеет недопустимо высокий разрыв в уровнях экономического, социального, культурного развития, по объемам инвестиций между различными субъектами Федерации в десятки раз. Это вызывает сепаратистские и националистические настроения, стремления к сецессии, которые в условиях определенного усиления вертикали власти  приобрели во многом латентный, скрытый характер.

 Но есть конечно и существенные отличия по сравнению с эпохой столетней давности. Борьба тогда шла под знаменами прогресса. Сегодня ситуация резко изменилась. Сегодня запад выступает за торможение прогресса. Но есть одно кардинальное отличие от ситуации столетней давности, которое заставляет во многом по-новому посмотреть на грядущие перспективы разрешения сложившейся в  России массы острейших противоречий. Капитализм как мировая экономическая система в ее нынешней форме исторически себя изжил, что убедительно показывает начавшийся осенью 2008 г. мировой финансово-экономический кризис, ставший закономерным итогом навязанной всему миру неолиберальной модели глобализации. Политические лидеры капитализма, западные ученые заговорили о радикальной смене модели капитализма. Как возможна такая смена – это отдельный вопрос.

В чем же заключается смысл тех невыученных уроков, которые страна проходила столетие назад? Власть в России осознает серьезность некоторых проблем, в частности, социальной проблемы, но действия ее не отличаются последовательностью, тем более, теоретической обоснованностью. С начала века в стране одновременно проводилось около десятка реформ, но не было ни одного документа, в котором было бы показано системное единство реформ, их социальные последствия, необходимые для их проведения финансовые, кадровые и иные ресурсы, связь реформ с национально-культурными традициями. Ныне власть признала, что прагматизм как основа ее действий себя полностью исчерпал, появились модернизационный проект развития социально-экономической сферы жизни, но видение властью реальных проблем далеко не соответствует их остроте и масштабам. Есть все основания говорить о том, что действия власти не работают на опережение, на своевременное разрешение противоречий в различных сферах общественной жизни.

Современная ситуация в стране наглядно демонстрирует уже знакомую ситуацию наложения различных эпох и свойственных им противоречий. Это означает, что в России, на периферии капиталистической мировой системы, судя по историческому опыту, обострение противоречий может произойти раньше, чем в Центре или близких к Центру государств, поскольку им удается сбрасывать часть социальных противоречий в страны периферийного капитализма. Впрочем, чем дальше, тем в меньшей степени. Казалось бы, ход развития исторических событий в начале прошлого века, приведших  к революции 1917 г. раскрывает нам некоторые «секреты» сценария, по которому может сложиться аналогичная ситуация в обозримом будущем.

Но нас интересует другое. Каким же может быть в этих принципиально новых условиях наиболее оптимальный сценарий развития России?

Исторически неизбежный переход к новым общественным формам в обозримом будущем происходил и будет происходить согласно выводам из закона неравномерного развития в странах периферийного капитализма. У России тогда может появиться исторический шанс в том смысле, что в процессе разрешения своих многочисленных противоречий она сможет предъявить миру, как и 100 лет назад, новый проект общественного устройства вместе с новой идеологией его созидания. Если Россия становится в условиях глобализации все более органичной частью Европы, такой желанной для Европы по причине своих природных богатств, то более дальновидным должно выглядеть для России обращение к идеям нового социализма, социализма XXI века. Современный мир левеет. Везде, во всех странах и на всех континентах вновь говорят о социализме.

Либерально-консервативная мысль  утверждает, что россияне есть европейцы, что у россиян и европейцев общая европейская идентичность. С этим можно, в общем, согласиться, но с некоторыми оговорками. Во-первых, если Россия и есть Европа, то только «Другая Европа». Признание общей принадлежности предполагает обозначение серьезных различий между ними. В европейской культуре важное место занимают социалистические ценности. Невозможно представить развитие европейской мысли вне борьбы и взаимодействия идей либерализма и социализма, а западноевропейского капиталистического общества вне борьбы либеральных и социалистических, социал-демократических движений и партий. В подавляющей части отечественной литературы о ценностях социализма как неотъемлемой части европейской идентичности сегодня даже не упоминается.

Сто лет назад вся Европа говорила о социализме, грезила социализмом, как новой организацией общества, способной стать реальной альтернативой бесчеловечному капитализму тех времен. Идеи К.Маркса стали тогда развиваться в двух основных формах – в западноевропейской и российской, радикальной версии марксизма, которая была создана Лениным, партией большевиков и которая помогла российскому обществу, зашедшему в исторический тупик, найти выход. Поэтому ленинскую версию марксизма версию нельзя считать отклонением, а тем более извращением классического марксизма.


[1] Валлерстайн И. Утопийское, или исторические возможности XXI века. // Прогнозис. 2006. №1. С 25.

[2] Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003. С.50.

[3] Салмин А. Новая система мира. // Независимая газета. 11.04.2001. С.6.

[4] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.4. Нищета философии. С.142.

[5] Соловей В.Д. Перспективы революции. // Свободная мысль. 2007. №10. С.76.

[6] Малиновский  А.А. Глобализация как цивилизационный процесс. // Россия и современный мир. 2001. №2. С.27.

[7] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.4. С. 312-313.

[8] Там же. Т.22. С.537.

[9]  Там же. Т.21. С.453.

[10]  Ленин В.И. ПСС, Т.11. С.283.

[11]  Там же. Т.16.С.417.

[12]  Там же. Т.17.С.33.

[13]  Там же. Т.47.С.229.

[14]  Там же.С.231.

[15] Там же.Т.23.С,301.

[16]  Там же. Т.38.С.306.

[17]  Там же. Т.3.С.596.

[18]  Там же. Т.28. С.178.

[19] Кагарлицкий Б.Ю. Россия: периферийная империя. М., 2003. Гл. XIV. Советский мир.

[20] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.30. С.128.

[21] Неклесса А.И. Постсоветский мир в новой системе координат.// Глобальное сообщество: новая система координат. СПб., 2000. С.248.

Публикуется на www.intelros.ru по согласованию с автором