Поскольку история закончилась, и мы давно уже живём в сконструированной «вечности», ничто не ново под Луной и ничто не может измениться. Похоже, Гексоген – вещество, которому суждено «вечное возвращение», или, выражаясь современным языком, «перезагрузка». Если цели «гексогена 1999-2001» уже более-менее ясны историкам (включение России в «антитеррористическую» коалицию), эти цели едва ли изменятся и теперь.

Хорошо, что у России есть Патриарх, который помолится за всех погибших в результате очередных терактов в московском метро. Возможно, это кого-то утешит и кому-то облегчит боль. Но политический призыв объединиться с целью «остановить террористов» вызывает вопросы.

Само по себе национальное единение — несомненно, благо. Но какова будет цель этого объединения? Снова на высшем уровне заговорили о «террористическом подполье» и об угрозе «международного терроризма» (МТ). И уже никто не смеет сомневаться в существовании – этого «подполья», этой «угрозы». «Международный терроризм» в современной мировой политике – нечто само собой разумеющееся, один из ключевых и определяющих ее факторов.

Между тем, перед нами – очевидный пропагандистский миф со всеми особенностями конструируемой мифологии XX-XXI века. Прежде всего, само понятие «международный терроризм» образовано, что очевидно, по аналогии с «международным коммунистическим движением». Собственно, можно говорить, что в некоторой степени «международный терроризм» приходит ему на смену как транснациональный политический фактор. Политическая метафора «подполья» лишний раз подтверждает это. Впрочем, «международный терроризм» называют даже прямо «террористическим интернационалом» по аналогии с «коммунистическим», что делает эти понятия почти близнецами. Как известно, у международных террористов «нет ни религии, ни национальности» (В.В. Путин). И хотя данное утверждение находится в вопиющем противоречии с реальностью, где все, кого нам представляют в качестве «международных террористов», почему-то всегда оказываются носителями совершенно конкретной национальности и совершенно определённой религии, данная догма, тем не менее, не ставится под вопрос.

Итак, «террористический интернационал». На конструируемое понятие накладывается совершенно определенное историческое представление. Первой международной организацией, где в самом деле вопрос о религии и национальной принадлежности был вынесен за скобки, был именно Коммунистический интернационал. Коммунистический Интернационал ставил во главу угла «социальный вопрос», что как раз и позволяло обходить национальный и религиозный факторы и давало транснациональную и квазирелигиозную социалистическую идеологию. В случае же с международным терроризмом – вообще непонятно, что позволяет эти факторы обойти. Что делает этих террористов «международными»? Что является объединяющей их целью? Что связывает различные международные террористические организации в разных странах, даже на разных континентах? Понятно, что ответов на эти вопросы не существует.

Нетрудно доказать, что, например, исполнители терактов в Исламабаде и в Москве не знают о существовании друг друга, в отличие от социалистических террористов XX века, которые были интегрированы в общую сеть. Отсюда возникает вопрос: если СМИ пытаются уверить нас в существовании единого центра «международного терроризма», если заходит речь о существовании «гнезда» или «логова» «террористического подполья» — «ничейной территории» на границе Афганистана и Пакистана (Сергей Лавров), то кто же в действительности ими управляет? Кто руководит мировым подпольем? Где находится пресловутый Центр? Кто стоит за ним? Ведь если такой центр и существует, то ответ на этот вопрос окажется весьма неудобным для самих адептов концепции «международного терроризма».

Таким образом, международный терроризм – это ряд не связанных между собой фрагментов, имеющих общие черты, виртуально объединенных в единую информационную картину. В данном случае концепт «международный терроризм» проявляет все черты мифа – он все объясняет, связывает в систему, при этом сам изнутри необъясним, противоречив и не выдерживает критики своих оснований.

Но если это не более чем миф, то в чем же заключается «угроза» — ведь гибнут отнюдь не мифологические, но живые люди? Здесь вновь необходима аналогия с Коммунистическим Интернационалом. Международное коммунистическое движение (Интернационал) являлось активным политическим фактором во второй половине XIX — нач. XX вв. В отличие от «международного терроризма», это была вполне прозрачная для историков организация, которой руководили вполне конкретные исторические личности: Маркс, Прудон, затем Каутский, Бебель; в России — Плеханов и т.д. Целью этой организации было отнюдь не призрачное руководство рабочим движением и ставка на мировую социальную революцию. В конце концов такая революция и произошла – но не в мировом масштабе, как хотелось бы теоретикам, и не в Англии, как полагал Маркс, не там, где сложились наилучшие «исторические предпосылки», а вопреки «предпосылкам», «в отдельно взятых странах», там, где в ситуации мировой войны народ получил в руки оружие, т. е. в России, Венгрии (тогда ещё с приставкой "Австро-") и Германии. Распространение стран «социалистического лагеря» также происходило в условиях мировой войны – второй.

Иначе говоря, мировая революция, основанная на солидарности рабочих, была не более чем пропагандистским мифом. Роль этого мифа оказалась служебной: могущественные государства, империи (прежде всего, Британия и Германия) в тот момент смогли подчинить его себе. (Конспирологическую тему о стоящих уже тогда как над этими государствами, так и над Интернационалом международных структурах мы здесь развивать не станем).

Итак, международное рабочее движение также базировалось на мифе, и в силу этого было подчинено более серьёзным, «реальным» политическим факторам. После того, как Сталин «отформатировал» это движение в сторону обслуживания геополитических интересов Советского Союза, Интернационал как транснациональный политический фактор исчез, что, собственно, и доказывает его несостоятельность на «макрополитическом» уровне, поскольку, несмотря на всё его влияние и мощь на рубеже XIX-XX веков, в конечном итоге он был использован в интересах геополитики.

Хотя мировая революция так и осталась утопией, но всё же «промежуточные цели» международного рабочего движения были достигнуты – в момент временного и локального успеха это и было провозглашено, зафиксировано – история как бы подтвердила миф, придав ему характер «угрозы». Отсюда – «миф о советской угрозе», которая могла бы стать реальной, если бы Советский Союз ставил подобные «угрожающие» цели. Но этого как раз и не было. Мифический характер (и реальный стыд от развеивания мифа) этой угрозы сегодня очевиден.

На рубеже XX-XXI вв. теракты были средством (и плохим, как убеждал Ленин) борьбы, целью которой была революция. Однако, сегодня у «международного терроризма» нет никакой озвученной цели, даже «промежуточной», и никакой гипотетической «победы», следовательно, быть не может. В самом деле, за какие цели ведёт борьбу мифический «международный терроризм»?

Если перевести это понятие из мифологической категории в термины геополитики, то иные могут утверждать, что «МТ» — это средство для достижения господства одной из мировых религий – а именно ислама – и построению единого мирового исламского государства – халифата. Такая цель – если бы она существовала в реальности, являлась бы заведомо утопической (не менее и не более, чем восстановление Москвы – Третьего Рима), поскольку, во-первых, существуют непримиримые противоречия внутри самого исламского мира. Во-вторых, такая попытка уже предпринималась в истории – и Халифат распался; примером обратного восстановления уже распавшегося в истории мы не встречаем – это возможно лишь на карте и в воображении (Китай здесь скорее исключение, подтверждающее правило). Наконец, в-третьих, в этой цели очевидна мифологическая основа – это все та же мировая революция, концепт принципиально чуждый носителям исламской традиции. Угроза построения мировой исламской империи – идеологема, имеющая неисламские корни.

Таким образом, в случае с «международным терроризмом» мы имеем дело с классическим пропагандистским мифом, сконструированным с совершенно определенными целями, который сам в себе несёт цель призрачную и эфемерную, однако весьма удобен для всевозможных спекуляций, а именно: оправдания неэффективности существующих политических режимов, ужесточения мер контроля над населением, и, наконец, для развязывания новой мировой войны, ближайшей мишенью которой, скорее всего, является государство Иран. О последнем известно, что никакие «террористы» никогда не имели к нему отношения, однако именно Иран называется политиками США и Израиля «государством-террористом». Против Ирана уже готовятся санкции.

Поскольку история закончилась, и мы давно уже живём в сконструированной «вечности», ничто не ново под Луной и ничто не может измениться. Похоже, Гексоген – вещество, которому суждено «вечное возвращение», или, выражаясь современным языком, «перезагрузка». Если цели «Гексогена 1999-2001» уже более-менее ясны историкам (включение России в «антитеррористическую» коалицию, "выскочить" из которой удалось лишь благодаря войне в Ираке и альянсу Шрёдер-Путин-Ширак), эти цели едва ли изменятся и теперь, что и подтверждается реакцией экспертов: международное сообщество должно «перестать легко относиться» к необходимости координированной борьбы с терроризмом, — заявил Сергей Лавров.

То, что не получилось в начале 2000-х, попытаются доделать теперь. Всё идёт к тому, что Россию вновь, как после падения башен-близнецов, втянут в коалицию по борьбе с «международным терроризмом». Последствия могут оказаться катастрофическими.