Есть нечто необычное в судьбе идей Альтюссера (не говоря уже о его личной судьбе, которая сама по себе весьма необычна). Начальный период, пришедшийся на 1960–1970-е годы, отмеченный скандалами и популярностью, когда одно лишь упоминание имени Альтюссера непременно вызывало жаркие дискуссии, стремительно сменился периодом затишья, когда былые ожесточенные споры кажутся забытыми и в лучшем случае вызывают улыбку. Проблемы, широко обсуждавшиеся два десятилетия назад, подверглись забвению; интерес сосредоточился вокруг его скандально известной жизни (которая могла бы стать сюжетом бестселлера). Эта теоретическая амнезия, как мне представляется, обусловлена не тем, что Альтюссер вышел из моды, а его идеи были вытеснены и замещены лучшими. Напротив, мы, возможно, имеем дело с вытеснением в психоаналитическом смысле, с благопристойным отбрасыванием чего-то неприемлемого и неприятного. Тот факт, что Альтюссер был окружен то преданными адептами, то пылкими противниками и что его работы нельзя было оценивать по академическим стандартам, объясняется невозможностью поместить его в какой-либо контекст. Он не вписывался ни в западную традицию марксизма, ни в его советский извод (невзирая на попытки причислить его к обоим направлениям), равно не принадлежал он и ни к одному из немарксистских течений. Это вовсе не свидетельствует о его правоте, в действительности он был занят поиском того, одновременно близкого и пугающего, жуткого (unheimlich, в терминологии Фрейда), от чего всякий желал бы скорее отстраниться. Путь Альтюссера от печальной известности к забвению может быть прочитан как симптом, так как приписывание дурной славы и замалчивание – два способа ухода от проблемы.