Александр Николаевич Исаков - к.ф.н., доцент кафедры антропологии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Я нахожусь на пути постижения этого текста. Что тоже интересно, так как путь это всегда есть путь со-размышления. Но в большей степени, мне бы хотелось сегодня сделать акцент на самой личности автора. Есть такой замечательный фильм-детектив "Самурай", где играют Ален Делон и Франсуа Перье. Перье -- комиссар полиции, которому младший инспектор постоянно задает вопрос: "Что вы думаете по этому поводу, на что комиссар неизменно отвечает : "Я никогда не думаю". И таким образом демонстрирует уровень своего профессионализма. Профессионал это тот кто не думает, но всегда знает, что надо делать. Так вот, Валерий Савчук, достиг такого  профессионального уровня, когда можно не думать. Здесь вспоминается высказывание Агамбена – именно благодаря тому, что мысли присуща возможность не думать,  она может обращаться к самой себе, к своей собственной чистой возможности, становясь мыслью мысли в своей наивысшей точке т.е. это не только способность быть, играть, но и способность не не быть, в своей особой оригинальной манере.  Часто он думает телом подобно Дитмару Камперу, который как никто другой до конца продумывал опыт мышления тела (KörperDenken), что согласно ему означает «не о теле думать – по определённым абстрактным образцам, а телесно думать»[1], схватывая и удерживая две противоположные возможности: мышление телом (родительный объекта) и мышление самого тела (родительный субъекта). Телесно думать, это думать еще из топоса и по поводу топоса. Рефлексировать.

Вторая мысль, которая у меня появилась при знакомстве с книгой касается Бога. Топос и Бог связаны. Так еще Шеллинг писал: «поскольку в Боге есть независимая основа реальности и поэтому два одинаково вечных начала самооткровения, то Бога в его свободе следует рассматривать в отношении к обоим этим началам. Первоначало в творении есть стремление единого порождать самого себя, или воля основы. Второе начало есть воля любви, посредством которой в природу изрекается слово и посредством которой Бог только и делает себя личностью. Поэтому воля основы не может быть свободна в том смысле, в котором свободна воля любви. Она не есть свободная или связанная с рефлексией воля, хотя не есть и воля, полностью бессознательная, движимая слепой механической необходимостью, но нечто среднее, подобно вожделению или стремлению, и ближе всего она к прекрасному порыву становящейся природы»[2]. Именно неустранимая материальная природа мысли, видимо, проявляется в топологической рефлексии Валерия Савчука, который приходит к экстравагантному выводу: «Чем чище рефлексия, тем более загрязнена окружающая среда, а чем последовательнее воплощаются идеалы, тем более тираничный и тоталитарный порядок – создают их приверженцы» (с. 330).

Третья, задевшая Сергея Леонидовича Фокина, мысль автора: «Понять чужую мысль гораздо проще, чем собственный топос, тем более внятно и последовательно заявить о его интересах на философском языке» (с. 248). Речь идет о некритическом доверии чужой мысли и, одновременно, игнорировании проблем своего топоса. Не могу не отнестись к этим положениям автора соразмерно.

И, наконец, война, которая «отец всего». У Савчука интересны размышления о Геродоте: «заслуга которого не в обосновании положений о преимущественном влиянии тех или иных факторов на историю и нравы людей (таковых положений у него не было), а в совокупности собранных им конкретных примеров и историй того, почему велась та или иная война. И как часто бывает, отступление, побочное основному замыслу: причин возникновения войн, – со временем становится основным» (с. 187). Говоря о войне Геродот говорил о самом главном, то есть обо всем существенном.