Имя:
Пароль:

На печать

Константин Очеретяный
Уроки каллиграфии

Константин Очеретяныйкуратор проекта «Упарсин – акция», ученый секретарь Центра Медиафилософии

Каждый день самурая, следующего кодексу бусидо, начинался мыслью: «Сегодня я умру». День петербургских художников – акционистов, взявших себе на двоих звучное имя «Самураи», начинается с мысли: «Вчера умерло все». Человек, мир, искусство, Бог – все умерли. Остались только самураи. Двое. И презрев древние кодексы, они движутся путем поиска жизни в ситуации post mortem. Так ли удивительны в этом случае вопросы теологические – ибо кто еще открывает мне глаза по пробуждении? И какую перспективу задает это открытие?

Самураи (обычно подписываются как Ел-Синь и Гай-Синь) исповедуют эмпириокритицизм par excellence (по определению Ел-Синя). Тонкие диагносты и кропотливые следопыты генеалогических истоков ценностей, гирляндой украшающих древо мира, они движутся путем инверсий. Там где катана критики свободно проходит сквозь стены воздушных замков порядка, они действуют каллиграфией. В твердыни устоявшихся смыслов – вносят дыхание жизни, в посмертные маски былых кумиров –  подвижность контуров. Пожалуй, сказанное подтверждает серия их прежних контркультурных выпадов – разоблачительных семинаров по неприкасаемым фигурам западноевропейской философии. Чего стоят одни названия: «Негде котику издохти» (о Сократе, спасающемся от навязчивых друзей в афинской тюрьме), «Эй, Декарт, вылезай из кровати!» (об истоках, используя термин Канта, «ленивого рассудка» в западноевропейской рациональности), «Голая логика» (критический разбор текстов де Сада).

Новая акция наиболее радикальна. Масса поставленных в ней проблем близка к критической. Восток, религия, новоевропейское калькулирующее мышление, бюрократия – вот лишь те немногие, что лежат на поверхности. Вторгаться же в центр свившихся колючей проволокой дилемм – не для рыхлого это тела современника. Ибо как утверждает, пародируя Гегеля, Гай – Синь: «Есть такая мысль, что и гекатомбы жертв переваривает, а так и не дается, гвоздем в голове сидит». Кто знает, быть может гвоздь этот – та самая скрепа мира (copulo mundi), о которой грезили флорентийские поклонники Платона на заре Эпохи Возрождения? Вытащишь ее и миру конец. Впрочем, именно такую задачу и ставит перед собой «Упарсин – акция».

Дабы не смущать читателя плохим арамейским, транскрибирую ее тезис: «Мене, мене, текел, упарсин» – так передает библейское предание таинственную надпись, начертанную неведомой рукой на стене зала для пиршеств царя Валтасара, за несколько часов до падения Вавилона. Пророк Даниил о смысле надписи: «Вот и значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел – ты взвешен на весах и найден очень лёгким; Перес – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам». (Дан.5:26-28). Исчислить и положить конец, взвесить и обнаружить легковесным, разделить и раздать – так действуют самураи, не доверяя никакой мере кроме той, что сама себя явит в средоточии апокалипсиса как простейшего усилия культуры, отделяя эпоху от эпохи, ценность от ценности. Есть ли еще что-то, что остается после трубного гласа Страшного Суда, который уже прозвучал и который все, привыкнув ко всякого рода будильникам (тезисам «новой искренности», «грядущего сообщества»), проспали? Что еще ожидать от современности, где глас иерихонских труб сведен к полифонии ringtone’а?

«Мене, мене, текел, упарсин» – надпись, кочующая из одной бюрократической институции в другую. Самураи действуют скрытно и кто знает, быть может, завтра, придя к себе на работу вы обнаружите ее где-нибудь на стенде объявлений. Может быть, увидите на дверях бухгалтерии, придя за зарплатой.

Согласно интуиции Мориса Бланшо, Бог мертв не в смысле простого отсутствия его в нашем мире. Он мертв в том, смысле, что созидательная сила, содержащаяся равно как в первом акте творения мира, так и в последующем усилии по его поддержанию, вследствие чудовищной трансформации обратилась в силу деструктивную. Хранителем этой силы выступает бюрократия. Мир из храма Божьего, в котором все сущее имеет непосредственный доступ к трансцендентному основанию, обратился в запутанную сеть институциональных коридоров, по которым бродят призраки былого могущества. Каналы сообщения обратились в каналы извещения. Стали односторонними. По версии апостола Павла, мы видим «как бы сквозь тусклое стекло». Самураи, с артиллерийской точностью поправляя окуляр современности, говорят следующее: «Сейчас мы видим лишь то, что кажет нам монитор. Проблема только в том, что Бог напоследок выкрутил ручку яркости до такой степени, что мы уже ничего не видим».

Вносить черные пятна контраста в череду будничных извещений - вот первый слой «Упарсин-акции». Бюрократия, как известно, говорит через рупор. Бороться с ней можно только гомеопатически, влагая в стенды – мониторы, исходно чуждые ей смыслы. Так среди прочего эти стенды вдруг начинают говорить на чуждом им языке, о своей изобильности, о легковесности этого изобилия, о своем конце.

Второй слой акции ставит вопрос о Востоке. Восток дальний (Самураи) здесь встречает восток ближний (Вавилонская надпись) за мгновение до взаимного крушения, раскрывающего, в свою очередь, бездну неопределенности в самом европейском городе России. На многозначительный вопрос: «К чему все это?» –  былой археолог Ел-Синь, отвечает очередным парадоксом: «Что меня больше всего удивляет, так это скиф внутри каждого из нас и равнина Евразии вокруг нас. Только до нее еще докопаться надо». Ложные траектории истории, медитативное вчитывание во второй том «Заката Европы», споры вокруг псевдоморфоза, вот что представляет собой круг проблем, из эпицентра которого говорят нам о современности «самураи»[1]. Ставится под вопрос не столько древняя максима «Ex oriente lux», сколько сама возможность последнего основания европейской культуры. Находясь на пути встречи двух Востоков (Ближнего и Дальнего, исламских фундаменталистов и вездесущего Made in China) – не будет ли выжжена Европа светом двух этих солнц? И, тогда речь снова идет о поиске праязыка, прасимвола… Бесконечное снятие поверхностных, найденных легковесными слоев, на пути к бастиону Ur-staat.

Европейцу, благодаря изумительному творчеству тонкого стилиста, воспитателя вкуса и эрудита Пу Сунлина (1640 – 1715) известно высказывание поэта Лю Чжэня: «Камень прям и тверд. Прямоту он воспринял от природы вещей, однако вены его кривы и кружат они, и путаются, и выпрямиться им не удается. Я, Чжэн, прям и тверд: такова моя природа. Однако моя правда льется причудливой кривизной и все не может дождаться своего выпрямления». Дожидается своего выпрямления и истина «Упарсин – акции», ее третий пласт, скрывающий в своих глубинах извечную апорию биоса/логоса. В то время когда под воздействием хищного логоса βίος  становиться BIOS’ом (Basic Input/Output System),в путанных лабиринтах арамейской надписи блуждает дух, ищущий возможности рождения культуры новой. Быть может, ее ростки уже видны среди ржавых крыш храмов древних ценностей. Может быть, «Самураи» - религиоведы (по первому образованию), культурологи (по второму), художники (по призванию) еще ищут своих пассионариев (пусть даже в себе). Их заявление звучит недвусмысленно: если взвешенное найдено слишком легким, так почему бы не пустить и его остатки по ветру.

Разглашая тайну иррациональных линий, Гиппас из Метапонта вызывает гнев Космоса, разглашая отсутствие какого-то ни было основания в современной эпохе высоких скоростей, когда каждая новая новость (концепт, аффект), упраздняя предыдущую, превращает мир в аукцион – ярмарку пустого тщеславия, «Самураи» уже не надеются на гнев. Они возвращаются к физиологии, к простой констатации наличия жизни или ее отсутствия.

19 ноября 2012 г.

о. Котлин


[1] Все же решился взять их под защиту кавычками


Другие статьи автора: Очеретяный Константин