Прогнозирование в социальной среде, какой, безусловно, является человеческое общество, возможно только с известными оговорками. Социальные объекты способны к рефлексии и самоанализу, поэтому в момент озвучивания любой прогноз стразу же включается в обсуждение и способен изменять исходные для анализа данные.

Происходит либо саморазрушение объекта, либо воплощение прогноза, так называемый «эффект Эдипа». Сам прогноз может стать своеобразным фактором влияния. Вот недавно вес мир обсуждал выступление «Нострадамуса с Уолл-стрит» Чарльза Неннера, который сделал несколько довольно удачных прогнозов в прошлом, в частности – предсказал финансовый кризис 2008 года. И вот он заявляет, что в конце 2012 года начнется Четвертая мировая война. Как на этот факт будет реагировать человечество? Общество будет реагировать на подобные высказывания как на предупреждение, и самой реакцией на него уже постепенно разрушает прогноз. То есть то, чем невозможно управлять, можно прогнозировать, а то, чем мы можем управлять, в прогнозировании не нуждается.

Поэтому невозможно точно ответить на вопрос, каким будет общество через 50 лет. Но зато мы можем предвидеть, каким будет так называемый «прогнозный фон», т.е. на фоне каких событий, будет трансформироваться наша страна и социальная среда. Есть объективные тенденции, которые будут разворачиваться независимо от всего остального.

К категории таких событий относится уровень технологического развития человечества.

Мы не можем управлять развитием технологий?

В некоторой степени, конечно, можем им управлять, но на самом деле это довольно трудно, я чуть позже объясню, почему так происходит. Однако есть четыре направления технологического развития, которые уже в ближайшее время будут оказывать серьезное воздействие на судьбу всей планеты.

В первую очередь к такому типу можно отнести развитие называемых NBIC технологий: нанотехнологий, биотехнологий, инфо- и когнитотехнологий. Открытия, совершенные в этом секторе, совершенно фантастичны. Например, на практике это может означать, что создание гибрида человека с роботом уже не за горами. Специалисты в области социальной робототехники уже к 2015 прогнозируют возможность секса с подобными кибернетическими организмами, а к 2020году – возможность совместного с ними проживания и даже создания «семьи». Сам по себе только этот факт абсолютно ломает наши традиционные представления о социальной природе человечества. И это далеко не единственный пример изобретений в этой области, которые могут фундаментально изменить наше общество.

Удивительные перспективы открывают исследования по радикальному продлению жизни человека, то есть исследования, связанные с генетикой, биоинженерией и медициной. Принципиально наука готова уже к радикальному продлению жизни человека до 100-150 лет, нам осталось сделать несколько шагов по направлению к воплощению этого сценария в реальность. Конечно, как часто бывает с фундаментальным открытием, его плодами воспользоваться смогут поначалу далеко не все. Однако я уверен, что пройдет 20-30 лет, и мы в массе своей будем жить гораздо дольше.

Третий фактор влияния – уровень развития средств современной связи, которые фактически уже изменило такое ключевое для человека понятие как «интимность», privacy. Местоположение человека, его социальные связи, круг общения и темы, которые для него важны, уже не являются секретом, мы живем в доме с прозрачными стенами, в аквариуме. Для нас это очень тяжелый с психологической точки зрения вопрос.

Четвертое важное последствие развития современных технологий – кардинальная трансформация института семьи, ее роли и назначения. Совершенно теряется ее экономический смысл, жизнеобеспечение ее отдельных членов все меньше и меньше зависит от других. Человек может существовать абсолютно автономно, причем с довольно раннего возраста. Думаю, что появится множество ее трансформаций – группы, коммуны, сообщества, а также возрастет количество людей, которые предпочтут семью и вовсе не создавать ни в каком их этих видов.

А теперь, если суммировать все то, что я только что описал, получается картина просто фантастическая. Государство будущего населено киборгами и людьми, которые живут в совершенно открытом мире, где негде «спрятаться». Продолжительность жизни граждан этой страны составляет 100-150 лет, и при этом они практически друг в друге не нуждаются для того, чтобы обеспечить себе достаточный уровень комфорта и вполне могут существовать полностью автономно. И вот на жизнь этого странного существа все большее влияние оказывает пятый фундаментальный технологический тренд – возросшая мобильность населения. Уровень развития технологий связи позволяет все время оставаться в зоне доступа и работать откуда угодно, хоть в Нью-Йорке из Твери. Привязка к определенному месту проживания фактически стремиться к нулю: людей больше не держит на месте семья, людей более не держит на одном месте работа. Уже сейчас за время своей профессиональной жизни человек вынужден менять статус, осваивать новые компетенции и приспосабливаться к быстро меняющейся среде. Если в предыдущие годы человек осваивал одну специальность и таким образом получал профессиональное занятие на всю жизнь, то сейчас этого уже недостаточно.       

Причем с точки зрения страны – и государства – пятый тренд – самый важный. Человек больше ничем не привязан к одному месту проживания – ни семьей, ни местом работы, ни местом жительства. Это подразумевает появление принципиально иной культуры, которая просто ломает наше понимание страны, ведь понятия «страна» и «государство» тесно связано с понятием границ. А физические границы теперь все менее и менее важны.

- Что же будет связывать людей в жителей одной страны?

Прежде всего, нам придется как-то решить вопрос о гражданстве. Вообще сам институт приписывания граждан к какой-либо стране должен будет измениться. Очевидно, что элиты всегда будут заинтересованы в том, чтобы управлять определенным человеческим ресурсом. А для того, чтобы управлять людьми, использовать их компетенции и знания, люди должны быть в зоне доступности. Не обязательно не в смысле проживания на определенной территории, но определенная лояльность и готовность принимать участие в ее жизни у человека должна быть. То есть человек должен быть в определенном смысле быть добровольно подчинен. Но вот сама форма такой привязки, этого контроля, кардинально изменится. И тут тоже возможны разные варианты. Не случайно сейчас обсуждается понятие «корпоративного гражданства», когда факт того, что человек работник фирмы «Simens» гораздо важнее, чем его национальность. Он перемещается в мире именно под этим определением, и не важно, немец он или австриец. Или, например, наши интеллектуалы разрабатывают понятие «Русского мира», который не локализован в каком-то определенном месте, в конкретных границах, но обладает границами культурными и ценностными, это привязка в рамках самоидентификации, когда человек выбирает прежде всего кем он хочет себя считать и быть. В этом случае работает гораздо более сложный механизм привязки, чем в случае с корпоративным гражданством. Еще один, уже третий вариант изменения форм привязки к государству – социальное (например, пенсионное) обеспечение. Где бы ты не находился и в какой бы стране не работал, пенсию тебе обеспечивает данное конкретное государство, которому ты за время своей работы перечислял налог.

Расскажите немного про второй, самый сложный вариант.

Человек всегда будет нуждаться в ответе на вопрос, кто он такой. И если государство будет готово ему предложить подобную «услугу по самоидентификации», то оно от этого только выиграет. Можно пофантазировать на эту тему. Например, нам совершенно не обязательно внутри своей страны предлагать всем одну и ту же политическую систему. Мы могли бы создать территориальные локализации различных политических систем. Если ты исповедуешь социализм, то приезжаешь в один район и живешь там коммуной. Разонравилось? Разочаровался? Легко переехать в другое место, и жить под руководством правого губернатора. Важно предоставить возможность выбора, чтобы идентификация по политическим предпочтениям «свой/чужой» была возможна. И конкуренция между государствами за человеческий ресурс будет осуществляться по принципу более привлекательных вариантов идентификации. Появится некая номенклатура, пакет идентификации – что входит в то, чтобы быть русским, а внутри этой программы вполне возможно существование различных «русских» политических систем.

А на каких условиях приобретается этот пакет?

А вот это уже интересный вопрос. Сейчас государство приобретает взаимодействие с гражданином на том основании, что человек в России проживает. Он платит налоги и несет еще некоторые обязательства, связанные с обеспечением безопасности страны и соблюдением некоторых социальных норм, принятых в этом государстве. Понятно, что эти обязательства в Иране, например, отличны от обязательств, принятых в нашей стране. За это государство обеспечивает гражданину безопасность, право на работу, возможность получать образование и так далее.. Вот это самое «меню» и поменяется кардинальным образом, потому что многие его пункты будут уже не нужны. Взамен, на мой взгляд, можно предложить именно общность культурных ценностей, а «страной» будет называться некая локализация, в которой люди близки по духу и разделяют идеологические позиции.

В таком случае все выглядит так, что передел политической карты мира неизбежен.

Да, в каком-то смысле этот процесс будет неизбежным. Не обязательно будут идти широкомасштабные военные действия, но передел политической карты может идти и без военных действий. Захват страны может происходить путем фактического переселения и захвата культурного пространства. Столкновения с мигрантами во Франции не носят характер борьбы за рабочие места и социальное положение, это именно борьба за тот образ жизни, который они привыкли вести. Идет борьба не за физическое пространство, а за культурное. Физические границы мира размываются. И та страна, которая лучше сумеет защитить идентичность своих граждан от влияния чужой идентичности – обеспечить безопасность другого порядка – будет более привлекательна для своих граждан.

В этом смысле контроль за информационным полем, которое само по себе очень легко размывает физические границы между государствами, может оказаться если не решающим, то крайне важным. Определять страну будущего будет контроль за пространством идентичности. А как это все распределено в физическом пространстве – вопрос уже второстепенный. Я, например, могу легко представить в Париже или в Москве отдельные локализации, по клубной системе, где люди могут существовать, не соприкасаясь друг с другом.

Считаете ли Вы, что Россия делает какие-то принципиальные шаги к этому будущему?

Гражданские войны – если сильно упрощать – происходят между двумя группами людей, которые занимают принципиально разные социальные и культурные позиции. Вопрос только в степени дифференциации, там, где она минимальна, столкновений не происходит, а если разрыв увеличивается до критического, то столкновение неизбежно. Социальная дифференциация в России критична, что позволяет говорить о том, что у нас возможны конфликты на этой почве. Но еще лет пять или семь назад специалисты стали говорить о том, что цифровое неравенство в перспективе вещь гораздо более страшная. Умение пользоваться плодами развития технологий и доступ к ним определяет возможность работать, доступность каких-либо услуг, получения образования и современное обновление полученных знаний и многое другое. Возникают существенные риски, потому что те, кто умеют использовать технологии, все дальше и дальше уходят в развитии от остальных людей, больше имеют возможностей для того, чтобы идти в ногу со временем, получать новые знания, адаптироваться в новой реальности. И эти люди будут сильно воевать с теми людьми, которые говорят что это все несерьезно, что это развлечение, что нужно иметь одну специальность, а не тратить силы на все новые и новые области, вместо того, чтобы углублять ранее полученные знания. Этих людей будут обвинять в том, что они не любят родину, потому что им все равно, где жить. И это столкновение людей с разными социо-культурными воззрениями, будет не в последнюю очередь порождено неравномерностью освоения новых технологий.

Так что тут принципиален другой вопрос – согласовывает ли государство элементы культурного и социального развития с технологическими трендами? Учитывает ли последствия этого бурного и неизбежного развития в своей социальной политике? Очевидно, что если не будет подготовки к таким событиям, это вызовет принципиальное психологическое напряжение. А Россия к этой ситуации никак не готовится. В Советском Союзе была развита научная фантастика, а у нас – нет. Этот элемент культуры довольно серьезно готовил людей к наступлению будущего, предлагал обсуждать эти проблемы, предвосхищал появление технологических новшеств. На протяжении последних пятнадцати лет населению нашей страны не предлагалось вариантов развития будущего.

 Даже сейчас мы фактически просто поглощаем плоды этого будущего – те, которые невозможно игнорировать. Например, все знают, что такое мобильный телефон, но освоения этой технологии в массе не происходит, потому что используется подавляющим большинством населения как персональный стационарный телефон. Между тем, это принципиально иное устройство, с множеством дополнительных функций.

Я уверен, что нужно разговаривать о различных вариантах возможного будущего, обсуждать самые невероятные перспективы, для начала – без всяких идеологических выводов и сомнений морально-этического толка. Затем инициировать обсуждение последствий прихода новых технологий в нашу жизнь. Причем я уверен, что сейчас еще не поздно начинать такое обсуждение, тогда возможные негативные последствия такого рода открытий можно воспринимать как некие задачи, которые придется решить параллельно. Такого рода обсуждение готовит людей к наступлению будущего. Иначе тогда, когда оно наступит, форсировать восприятие людей будет невозможно и вполне возможно отторжение и неприятие любых процессов, способных изменить нашу жизнь. На мой взгляд, государство все может отдать на аутсорсинг, кроме культурной политики.

Что произойдет, если этим не заниматься? Каковы последствия бездействия?

Я помню, как в канун прихода к власти Путина всерьез обсуждалась проблема распада территории России. Первоочередной задачей президента стала задача восстановления контроля над территорией. Установление вертикали власти связано именно с необходимостью удержания цельности страны и защиты ее границ. Сегодня, на мой взгляд, стоит похожая задача – удержать страну от размывания границ идентичности – современная локализация человека будет происходить не в физическом пространстве, а в культурном.

В тот момент построение вертикали сработало, потому что идентичность «советского человека» в массе своей еще сохранилась: мы приемники СССР, мультикультурная и многонациональная страна и т.д. А сейчас советская идентичность разрушается, и либо мы породим какую-то новую идентичность, или исчезнем, несмотря на вертикаль.

Как известно у человека в конфликтной ситуации столкновения с новыми реалиями есть три варианта действий – адаптация, борьба и уход от ситуации, побег. Третья стратегия людям прошлых веков приносила наибольшее количество издержек. Они были вынуждены адаптироваться или с оружием в руках отстаивать свой образ жизни, потому что при перемещении в соседнюю страну уже они в свою очередь становились носителями чуждой идентичности. Сегодня третья стратегия допустима, реальна и вполне экономична, почему и стала довольно массовым решением. А страна – это, прежде всего люди, которые ее населяют. При массовом воплощении третьего сценария территория ее пустеет, а потом и занимается людьми с другим типом мировоззрения, с другим типом идентичности.

Какая страна думает о будущем?

Япония. Японцы очень хорошо чувствуют необходимость согласования технологического развития с культурным уровнем нации. На мой взгляд, то, что они относительно остановились в технологическом и экономическом развитии, не в последнюю очередь связано с тем, что они люди не успевают адаптироваться к этому. Это, конечно, моя догадка.

Можно ли контролировать процесс развития технологий?

Может быть и нельзя, но тогда все усилия должны быть направлены на то, чтобы как можно скорее адаптировать культурную традицию. Человечество на примере ядерного оружия стало осваивать такие вещи. Нераспространение ядерного оружия – это такого рода остановка. За эти пятьдесят лет, пока его удерживали в рамках ядерного клуба, человечество сильно продвинулось в культурном плане. Но это едва и не единственный пример, когда человечество смогло задержать распространение технологий на какое-то время. Во всех остальных случаях нам это не удавалось. Возможно, что сейчас складывается вторая такого рода ситуация – с биотехнологиями. Клонирование человека – это полный переворот в структуре мира, человек попросту перестает существовать в том виде, в котором существовал ранее, а человечество пока к этому в культурном плане просто не готово. То же самое относится к тому, что касается создания новых существ.

Для России, конечно, такой проблемы – вынужденной остановки в развитии – не стоит, нам необходимо развиваться во всех смыслах этого слова. Я согласен с тезисом, что модернизация России – это, прежде всего, культурное развитие. К сожалению, этот тезис не стал общераспространенным.

Интервью провела Наталья Демченко