Имя:
Пароль:

На печать

Беседа Александра Неклессы с гелиотектором Сергеем Непомнящим
Наступление Москвы: прорыв Южного фронта. Победа над природой, здравым смыслом и новыми формами застройки

Александр Неклесса: Сергей, мы с вами встречались относительно недавно, и тема беседы была – «Человек и ландшафт». Тогда, вы говорили об экспансии города, о его территориальном росте, о застройке, повторяющей приемы, найденные в середине ХХ века и заполняющей все свободные пространства в самом городе, а затем выплескивающейся за его пределы. Еще одна ваша мысль мне показалась парадоксальной и интересной – об экологических поселках, которые вы назвали «троянскими конями урбанизации», скромно внедряющимися в ландшафт, а затем перерождающимися в полноценную городскую среду. Любопытно: сейчас ваше предсказание о территориальном расширении Москвы полностью сбылось. И еще как! Территория города расширена в 2,5 раза! Единственная деталь, отсутствовавшая в вашем прогнозе, это то, что Москва будет развиваться на юг. Что, кстати, означает выбор этого направления развития? Это стратегическое градостроительное решение?

Сергей Непомнящий: Александр, в какой-то мере эо случайность, но главное – первый шаг к дальнейшему безграничному расползанию. К сожалению, ситуация по соотношению мегаполиса и его окружения, и соответственно, замена привычного климата на городской развивается по прогнозируемым сценариям. Буквально пару месяцев назад я спорил с главным архитектором губернии - Александром Евгеньевичем Фроловым о том, что разделение Москвы и области условное, что правовой статус лишь фиксирует произошедшие качественные изменения постфактум, искусственное сдерживание роста ведет к накоплению проблем, и после «прорыва плотины» неизбежны масштабные разрушения ландшафта. Но он был убежден, что статус пригорода сохраняет возможность малоэтажного «экологического» строительства. Бытовое, обывательски воинствующее заблуждение о том, что массовое переселение в индивидуальные домики спасет природу и избавит центр Москвы от автомобилей необоримо.

Вопрос. Отношение общества к увеличению площади города неоднозначно. Цели расширения вроде бы просты и понятны. Людям нужно жилье. В городе строить негде. Москва задыхается от транспорта. Значит, все это нужно вывести за пределы города. И это понятно москвичам. В то же время крупнейшие специалисты в области градостроительства, такие как, например, Вячеслав Леонидович Глазычев, считают расширение города ошибкой. Такой же точки зрения придерживаются и экологи, в частности Алексей Ярошенко, руководитель программы «лес» Гринписа. Какова ваша позиция, на чьей вы стороне – « горожан» или «ученых»?

Ответ. Это серьезный и сложный вопрос, с этим нужно разбираться подробно и обстоятельно. Причем, бытовые представления о городе и его проблемах совсем не редко ошибочны. Как и любая другая наука, градостроительство опирается на цифры и расчет. Давайте выделим несколько основных аспектов. Для начала, определим, что такое город, и где его границы

Вопрос. Города, действительно весьма отличаются друг от друга. Яркий пример специфической городской среды – московский Сити. Это ведь мини-город. Но в то же время в провинциальных городах, например, в Сергиевом посаде, малоэтажный центр порой напоминает сельскую застройку. И могут ли быть универсально сопоставимыми экология столицы и малого города? Одно дело каменные джунгли из небоскребов, другое – утопающий в зелени Сергиев посад?

Ответ: Город – крупный населенный пункт, жители которого заняты, как правило, вне сельского хозяйства. Но для меня более важно другое. Общее между современными городами то, что собственно, застройка занимает малую долю его территории. Сегодняшний город – это город для автомобиля. Люди ютятся в маленьких объемах, а городская среда – автомобили, паркинги, загрузки, санитарно-защитные разрывы. Человек по необходимости выходит на короткое время из объема для того, чтобы сев на транспорт, переместиться в другой объем. Вне помещений люди находятся около 10% времени, включая время «отдыха» в пробках. Я характеризовал бы нынешний город так: ТРАНСПОРТНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ СРЕДА С ЭЛЕМЕНТАМИ ЖИЛЬЯ И ОЗЕЛЕНЕНИЯ. Иными словами, городская среда сегодня как таковая малоудовлетворительна.

Вопрос. Но, согласитесь. Все-таки разница между вышеприведенными городами более чем существенная.

Ответ. Разумеется, соглашусь. Но согласитесь и вы: разница межу этими двумя средами, заполненными асфальтом и автомобилями, существенно меньшая, чем между любым из городов и тайгой. Или, даже, лесопарком. От естественной природной среды их отличают 2 обстоятельства: во-первых, это существенное превышение доли искусственных поверхностей над зелеными, и, во-вторых, выбросы в атмосферу токсических веществ и избыточной энергии. В Сити на 1 Га больше искусственных поверхностей, зато их там существенно меньше на 1 человека. Так же, в Сити существенно меньше выбросы в атмосферу загрязняющих веществ. В Сити существенно меньше площадь дорог на 1 человека.

Вопрос. Простите, правильно ли я понял: вы утверждаете что экологичность Сити выше, чем экологичность пасторального малоэтажного зеленого городка?

Ответ. В этом-то все и дело! Центральное понятие в экологии – размер экологического следа. Экологический след, эта та территория, которая необходима для обеспечения 1 человека всем необходимым. То есть, человеку нужен дом, занимающий определенную территорию. Человеку нужна пища, для производства которой нужна определенная территория. Человеку нужно топливо для отопления жилища и для работы транспорта, соответственно для производства этого топлива требуется территория. Человеку нужен сам этот транспорт, а также штаны и рубашка, а еще и мобильный телефон, а еще и строительные материалы из которых строится дом. Для производства всего этого нужна территория. И наконец, человеку попросту нужен свежий воздух, а для этого требуется очень немалая территория легких планеты – лесов или океанов. Протесты экологов как раз и связаны с тем в субурбии колоссальный экологический след. В среднем россияне, живущие преимущественно в многоэтажках, оставляют экологический след размером 3,7 Га. Европейцы, живущие в частных домах, оставляют «отпечаток» 6.4 га, причем в существенно более мягком климате. Правда, и с другим уровнем производства и потребления.

Вопрос. Да, это очень важная тема, и один из постулатов устойчивого развития. И вы утверждаете, что размер «экологического следа» человека живущего в многоэтажном доме меньше, чем размер экологического следа человека, живущего в садовом домике?

Ответ. Это именно так, и понять это легко. Минимальное жилище, сегодня самое востребованное на рынке – это однокомнатная квартира площадью менее 30 м2 (в скобках – что само по себе очень показательно и косвенно свидетельствует о сокращении населения и снижении воспроизводства). Так вот, если это жилище-студия находится в многоэтажном доме, то для отопления такой квартиры нужно компенсировать теплопотери через наружную стену с окном площадью около 9 м2. Если же такое жилище одиноко стоит в лесу, предположим, очень качественный и дешевый модуль заводского изготовления с полезной площадью 30 м2, то его площадь ограждающих конструкций составляет 3х3х2 + 10х3х4 = 138 м2, то есть почти в пятнадцать раз больше. Соответственно, на отопление такого домика уходит энергии в 15 (прописью пятнадцать) раз больше топлива. Соответственно в 15 раз больше выбросов CO. Соответственно, в 15 раз больше качественного утеплителя, для производства которого требуется территория, и т.д.

Вопрос. Следует, наверное, отметить еще вот какую проблему индивидуального жилья: его транспортную оторванность от ВСЕГО. При том, что для того, чтобы доехать до «уединенного домика в лесу» нужно проложить многократно больше дорог, чем для того, чтобы добраться до многоэтажного дома. Ну, и затратить заметно большее количество топлива с соответствующими атмосферными выбросами. Думаю, вряд ли уменьшится загруженность магистралей в мегаполисе, если «транспортно-доступные» пригороды застраивать формально выносимым за пределы города жильем.

Ответ. Повышенная протяженность дорог - это один из главных недостатков индивидуальной застройки. Транспортные и топливные затраты многократно больше, чем в плотной городской застройке. Еще одна проблема – рассредоточенность объектов обслуживания, необходимых для обеспечения этих индивидуальных жилищ, их малая емкость. И соответственно низкая рентабельность. А как следствие – необходимость постоянной транспортной связи с центрами обслуживания в самом мегаполисе.

Что такое застройка пригородов, и кто живет в пригороде? Что, хорошо жить рядом с монстром? Совершенно никакого значения не имеет статус территории. Мы можем отдать московский Сити области. Почему бы и нет? Достаточно росчерка пера, и управление этим автономным комплексом отойдет к областному правительству. Понятно, что это абсурд и никому и в голову не придёт это делать. Тем не менее, даже если бы это и случилось, Сити не престал бы быть частью города. Точно также и область, вне зависимости от того, кто ею управляет, является составной частью мегаполиса. В этом смысле ничего не изменилось.

Вопрос. Сергей, вот мы начали говорить о транспорте. И вы утверждаете, что пригород – неотъемлемая и транспортно связанная часть центра?

Ответ. Именно так! Причем, часть, связанная с этим центром гораздо более мощным транспортным жгутом, чем любые другие его части. Простейший пример. Я, живя в Москве, хожу в офис пешком и трачу на это 3 минуты. Мои сотрудники, живущие на окраине Москвы, добираются на метро, и на это уходит от получаса до 50 минут. Сотрудники, живущие в Королёве, тратят на дорогу более часа, и при этом вынуждены использовать автомобиль. В противном случае с учетом нескольких пересадок время, затраченное на транспорт, будет сопоставимо с продолжительностью рабочего дня. Так кто из нас перегружает московский транспорт: я, житель центра и передвигающийся по большей части пешком, житель окраины, регулярно пользующийся метро, или житель пригорода, приезжающий в центр на автомобиле?

Вопрос. В данном случае ответ очевиден. Естественно, человек приезжающий из «транспортно-доступного» (м.б. точнее сказать «доступного для автомобиля») пригорода становится постоянным участником дорожного движения в центре города. Но ведь загородное жилье строится для того, чтобы организовать там полноценную жизнь. Именно для этого предусматривается вывод части московский учреждений за пределы МКАД?

Ответ. А где локализуются основные пробки? И в какое время? Я думаю, что любой человек, совершенно не знакомый с Москвой, но имеющий минимальное представление о том, что такое мегаполис, незамедлительно даст абсолютно точный ответ. Есть сомнения? Кто не знает, что такое маятниковые миграции? Утром пробка в центр, вечером пробка из центра. Это не убеждает? Выводя жилье из города, мы усугубляем ситуацию в центре! Если мы действительно рассчитываем на то, что часть жилья вместе с местами приложения труда должны быть действительно выведены из города и превращены в полностью автономные самодостаточные образования, то тогда не имеет никакого смысла размещать их рядом с ядовитым монстром – мегаполисом! Но и лучшие и уникальные специалисты – в Москве. Уникальное обслуживание – в Москве. Попытка усидеть на двух стульях ни к чему хорошему не приводит. И Москва, и зависимые от нее частично автономные спутники вместе образуют гигантскую токсичную территорию, где жизнь становится просто опасной.

Вопрос. Сергей, а не преувеличиваете ли вы опасность? Вся Европа живет в традиционных домиках, застройка – хорошо известной типологии и морфологии. Да, действительно, большой Париж – это огромные полностью освоенные территории, и лесов в российском понимании там нет. Есть городки, есть поля и фермерские хозяйства, есть частные владения с парками. Сохранились кое-где национальные парки. Но жизнь продолжается, и катастрофы нет?

Ответ. Александр, у меня нет убежденности в том, что катастрофа не произошла. Пожары в Испании и в Греции, в этом году – в Хорватии, аномальная жара во Франции и во всей центральной Европе – это не катастрофа? Изменение погоды в последние годы приобретает устойчивый характер и уж слишком похоже на изменение климата. Споры о влиянии парниковых выбросов продолжаются. И аргументация подвергается сомнению. Но что для меня является абсолютной истиной – это то, что уничтожены леса, и что та самая квазигородская сумбурная среда, называемая субурбией, а по сути - это та самая транспортно-техническая среда с элементами жилья и озеленения, о которой мы говорили, преобладает на гигантских пространствах. И климат на этой территории сильно отличается от того, что господствовал здесь еще совсем недавно.

Вопрос. Вы хотите сказать, что известная аксиома о том, что температура в городе на насколько градусов выше, чем температура за городом в нынешней ситуации приобретает новый смысл? Если город занимает большую часть континента, то и климат на этой территории становится городским?

Ответ. Очень рад был бы ошибаться, но боюсь, что дело обстоит именно так. Естественный кондиционер – лес, где гигантское количество энергии через фотосинтез аккумулируется в органике. Газон или поле - кондиционер существенно более слабый. Асфальт не охлаждает – он возвращает солнечное тепло в атмосферу. Город не только не аккумулирует тепло, но еще и «накачивает» пространство горячим воздухом, прошедшим через раскаленные радиаторы автомобилей, теплообменники систем охлаждения зданий. Город, многоэтажный или малоэтажный – отопительный прибор, греющий атмосферу. Застройка – «мертвые» поверхности без фотосинтеза. Асфальт, бетон, керамика, обработанное дерево – все, что отдает тепло обратно в атмосферу, формирует городской климат. Разница между температурой леса и температурой города зависит от размеров городской территории.

Вопрос. То есть, если перенести европейскую ситуацию на центральную часть России, где взят курс на частное строительство, то нынешняя аномальная жара, от которой мы с вами страдаем, с большой степенью вероятности предопределена изменениями ландшафта и масштабной вырубкой лесов под индивидуальную застройку?

Ответ. Это почти так. Но только в России, при массовой индивидуальной застройке, западноевропейскую ситуацию придется возвести в степень, определяемую климатическими условиями. Если посмотреть на климатическую карту мира, то будет видно, что наиболее заселенная часть России, в том числе и Московская область, находится на изотерме среднегодовых температур около +3 оС (к слову сказать, это было вплоть до последних климатических изменений). Если проследить где проходит эта изотерма к западу от России, то мы увидим такие страны, как Финляндия, Швеция, Норвегия, Исландия, а далее она проходит через Канаду, причем там, где практически нет населения. Соответственно, если рассматривать город, как масштабный отопительный прибор, разогревающий атмосферу, то в наших условиях этот прибор имеет несоизмеримо большую мощность, чем французская модель того же размера.

Вопрос. А значит, и выбросы в атмосферу от наших городов существенно более опасны?

Ответ. А значит, и уровень заболеваний в Большой Москве от непонятных причин существенно выше, аллергии разнообразнее, иммунитет у преобладающей части населения ослаблен, а о наследственности и говорить страшно.

Кроме того, ни Европа, ни Америка мне не кажутся идеальными примерами. У меня, как у многих людей моего поколения, ностальгия по прошлому. В конце 70-х прошлого века, мы с друзьями в выходной день после школы садились в электричку и уезжали из города. Не важно, куда. Просто, как и многие другие, садились на электричку, и минут через сорок выходили. Где попало. Зимой это было особенно здорово! Мы становились на лыжи и углублялись в лес километра на два, а потом шли по лесу или полям в направлении Москвы две или три остановки. С коротеньким привалом, костром, чаем из термоса и бутербродами. Тишина! И никаких людей!

Разумеется, и в голову не могло прийти, что такая обыденная вещь как лесная прогулка на лыжах между железнодорожными станциями чуть больше, чем через тридцать лет будет казаться сказкой. Ближайшее Подмосковье стало сплошным многоэтажным городом. А все, что не город… Лесом это уж точно никак назвать нельзя. То ли город, то ли деревня, вперемешку садовые домики и многоэтажки, бесконечные заборы и асфальтовые дороги между ними. Невнятная сумбурная среда с модным названием «субурбия». Приехать сюда кататься на лыжах? Не актуально до абсурда.

Актуально другое: будет ли зима?

Вопрос. Европа предпринимает усилия для обеспечения устойчивого, точнее «самоподдерживающегося», развития и стремится к сокращению экологического следа. Каким в идеале должен быть размер экологического следа москвича, если бы стремились использовать экологические ресурсы только Москвы и ближайших территорий?

Ответ. Какой в действительности экологический след москвича? Вероятно, как и у любого другого россиянина. У жителя многоэтажек около 3 Га на человека, . У жителя таунхаусов – около 4. Территория Москвы и области - 4 миллиона 688,1 тыс.га. Нас, москвичей и жителей области, 18 миллионов 400 тысяч человек. Можно подсчитать, какую территорию мы в действительности используем, чтобы обеспечить свое питание, отопление, дыхание и все прочее.

Если принять размер нынешнего экологического следа москвича равным экологическому следу среднего россиянина – 3,7 Га. Размер нашего экологического следа – 3,7х 18 млн, итого – 68 миллионов 080 тысяч гектаров. Территория Москвы и области - 4 миллиона 688,1 тыс.га, то есть в 14,5 раз меньше.

Вопрос. Иначе говоря, на сегодняшний день экологический потенциал московской области превышен в 14.5 раз?

Ответ. Если очень грубо – приблизительно так. И это примерно столько же, сколько задолжали у своей природы голландцы. Вообще, Московская область и Голландия очень похожи и по размерам территории, и по количеству жителей. Правда, климат там существенно мягче, а экологический потенциал территории сильно зависит от климата. Например, во Вьетнаме, где снимается несколько урожаев в год, интенсивность наращивания биомассы, и, соответственно, регенерации воздуха такая, как нам и не снилось. Совершенно другое дело - русский север, где каждое растение изо всех сил стремится пройти полный цикл вегетации за короткое лето. Не говоря уже о тундре, где след от гусеницы трактора сохраняется долгие годы. Наша природа хрупка, и к ней надо относиться особо бережно.

Вопрос. Следовательно, решение о фактическом превращении пригородных территорий в город с вашей точки зрения усугубит ситуацию?

Ответ. Несомненно. Можно сравнить эту ситуацию с разрешенным уровнем «экологического кредита». Жесткое требование по соблюдению границ застройки в пределах МКАД ограничивало «экологический бюджет» и стимулировало, в какой-то степени, поиск оптимальных архитектурных решений. Снятие «бюджетного ограничения» приведет к неразумному использованию средств. За этим последует «экологический дефолт», тем более страшный, чем больше размер экологического долга. Отдавать наши долги придется нашим детям. Своим здоровьем.

Вопрос. Сергей, когда вы жестко критикуете общепринятые приемы застройки, я не могу не согласится с тем, что действительно, нынешняя практика строительства весьма далека от идеала. Я разделяю ваши опасения и доверяю профессиональным экологам, прогнозирующим резкое ухудшение качества среды в связи с увеличением застроенных территорий и сокращением площади лесов. Мне понятно, что нынешний уровень развития города приобретает совершенно новые черты, требующие решительного переосмысления отношения к городской среде и к формированию нового баланса между природой и ландшафтом. Я также знаком с вашей концепцией Гелиотектуры и сверхобеспеченной экологической застройки. Если я не ошибаюсь, вы формулируете это так: бесконечность солнечных пространств на территории, стремящейся к нулю. Может ли этот ваш градостроительный принцип и соответствующий ему метод профессиональной деятельности изменить ситуацию?

Ответ. Все, что я делаю, является своего рода инновацией. А, инновации такого рода, к сожалению, вступают в противоречие с существующей административно-политической системой. Так что, если говорить о практических достижениях, их можно подсчитать по пальцам. Несколько относительно небольших (по градостроительным масштабам) экспериментальных жилых домов высотой до 17 этажей, чудом удалось провести через согласования. Правда, все эти построенные здания являются уже сегодня готовыми и апробированными и проверенными на практике принципиально новыми частями крупных градостроительных комплексов.

Что же касается теоретической и проектной разработки, то я уже сегодня готов к строительству комфортных домов-городов или городов-садов с чрезвычайно низкой себестоимостью, фактически не использующих энергию для отопления, и занимающих участок территории размером с обычный квартал. Вы ведь не понаслышке знакомы с подобными проектами, где в одном здании на участке в 10 гектар размещается около 500 тысяч метров комфортного жилья, места приложения труда, торгово-развлекательный центр, спортивный центр с аквапарком, медицинские и учебные учреждения, с внутренними рекреационно-коммуникационными пространствами зимних садов, и с парком на кровле площадью в 10 гектаров… Упомяну заодно и вашу весьма специфическую версию «дома-города»: проект «Феникс-К». Понятно, что размещение нескольких таких объектов на месте существующей ветхой застройки 60-х 70-х годов может существенно и качественно снизить дефицит жилья в городе.

Вопрос. Теоретически это понятно. Вы ведь знаете о моем, так сказать, «деятельно-позитивном» отношении к концепции «дом-город». И если я правильно вас понимаю, вы предлагаете уничтожить «как класс» все технические, транспортные, вспомогательные сооружения, все отдельно стоящие торгово-развлекательные центры, кинотеатры, и прочее, что не нуждается в солнечном свете. Затем всю эту техническую начинку спрятать в сердцевину огромных жилых домов-комплексов. А вместо бесполезных технических разрывов между зданиями вы предлагаете создать полностью звуко-вибро-пожаро-взрыво-газо-непроницаемые преграды, изолирующие техническими помещения и функциональными группами в самом здании. Добавив к этому внутри зданий солнечные атриумы – зимние сады, и развернув, раскрыв жилые помещения естественному свету, солнцу и воздуху, так, чтобы обитатели видели бы скорее пейзаж, а не друг друга. А на общей крыше устроить роскошный парк под открытым небом, с водоемами, липами и дубами. .. И поскольку транспортно-технических пространств, слегка разбавленных зеленью, в городе более 90%, то этот неиспользованный резерв вы, фактически, превращаете в жилье, комфортабельные общественные интерьеры, которые при этом еще остаются «парки на крышах» и «садами между комплексами». Правильно я понимаю?

Ответ. Совершенно верно. Есть только одна особенность. Если представить себе блок технических помещений на первом этаже, супермаркет и развлекательный центр на 2 и 3 этажах, бассейн на 4 этаже, спортивный комплекс на 5, а портом все это «обернуть» более менее стандартным жильем и офисами, то окажется что светлых помещений непропорционально мало. Вот тут то и нужна моя типология и приемы обеспечения воздухом, светом и видовыми панорамами большого количества помещений. Это достаточно сложная система, но дающая проектировщику полную свободу формирования широкого корпуса.

Вопрос. А как соблюдаются действующие строительные нормы и правила? Понятно, что ваша профессия – гелиотектор, предполагает внимательное отношение к солнечному свету, и вообще, к зрительному комфорту. Но как быть с нормой плотности? Ведь в ваших комплексах размещается невероятно большое количество полезных помещений? Таких нормативов просто не может быть предусмотрено, если иметь в виду распространенные сегодня типы застройки?

Ответ. Вы фактически ответили на свой вопрос. Говорить о расчетном показателе плотности застройки в том виде, в котором он существует сегодня, применительно к Гелиокластеру – термин которым мы пользуемся для обозначения автономной сверхобеспеченной градостроительной единицы нового типа - совершенно бессмысленно. Это абсолютно то же самое, что нормировать упряжку для 500 лошадей, которые запряжены в повозку. Сколько лошадиных сил в вашей повозке? 500. Но простите, как же вы впряжете такой табун в вашу телегу? Упряжь запутается, лошади будут мешать друг другу! Нет, нельзя! Две или три лошади – это понятно. Ну, в исключительных случаях – четыре. Король может себе позволить 12. Но это уже из соображений престижа. Но 500? Как? Вот именно так. Сегодня все мы прекрасно понимаем, что 500 лошадей под капотом – это реальность!

Вопрос. Тогда какие же нормативы должны действовать? Представьте себе некоего девелопера, который отметил, что вы размещаете на 10 гектарах миллион квадратных метров площадей. У него есть своя проектная мастерская, и после того, как мы сейчас дружно скажем: «Да! Это замечательно!» он тут же дает команду своим архитекторам и они запроектируют…. Вы представляете себе, ЧТО они запроектируют?

Ответ. То, что это будет не здорово, догадываюсь. За примерами далеко ходить не надо. Массовая многоэтажная застройка, особенно в области – это ужасно! Совершенно антигуманная среда, где многоэтажные здания смотрят друг другу в окна, а между домами разрывы, которые язык не повернется назвать дворами, сплошь забитые автомобилями. Первые этажи в вечной тени, автомобили жарятся на солнце, и все прочие прелести жизни. И это при плотности застройки от 8 до 12 тысяч квадратных метров на гектар. А если будет больше… . Представляю себе нечто еще более безобразное.

Но! Во-первых, соблюдая гигиенические нормативы по инсоляции и естественному освещению, которые, слава богу (и Геннадию Григорьевичу Онищенко), никто не отменял, маловероятно, что кто-нибудь при 20 этажах сможет получить плотность 100 тысяч квадратных метров на гектар. А, во-вторых, никто и не предполагает, что это сделает архитектор. Ведь моя профессия иная: ГЕЛИОТЕКТОР!

Вопрос. Ну, хорошо. Тогда как нормировать ГЕЛИОТЕКТУРУ?

Ответ. Для начала совершенно определенно нормативно затвердить, что плотность застройки как таковая не имеет никакого отношения к комфорту. В НЕКОТОРЫХ СИТУАЦИЯХ, КОСВЕННО, низкая плотность застройки МОЖЕТ СИДЕТЕЛЬСТВОВАТЬ, что НЕ ИСКЛЮЧЕНА ВОЗМОЖНОСТЬ создания комфортной среды. Я думаю, что совершенно не сложно представит себе ситуации жилье с предельно низкой плотностью застройки, совершенно не пригодное для жизни. Ну, например. Огромная территория. Предположим, 100 гектар. В центре этой территории уединенно стоит домик. 20 квадратных метров. Плотность застройки – 0, 2 м2 на гектар. Это комфортное жильё? Достаточно ли такой характеристики для определения комфорта?

Вопрос. Да уж! Информации маловато. Я бы предположил, что, наверное, комфортное, но предвижу с вашей стороны какой-то подвох. 20 квадратных метров для одного человека – это современный стандарт для среднестатистического жителя России. А уединение – совсем не плохо. Вы видимо, чего-то не договариваете?

Ответ. Я действительно не успел добавить, что в домике нет воды. Кроме того, туалет отсутствует, не говоря уже о джакузи. Да и дорога к домику проложена так, что проехать можно. На тракторе в хорошую погоду. Достаточно информации?

Вопрос. Пожалуй, не слишком комфортно?

Ответ. Тогда еще один «штрих», завершающий картину. Вся эта территория, 100 гектаров занята свалкой. Домик на свалке.

Вопрос. Ну, Сергей, это уже действительно сцена для фильма ужасов. Убедительно. Хорошо, а обратный пример?

Ответ. Вы легко можете это себе представить сами. Тоже кинематографическая классика. Нью-Йорк, Манхеттен…

Вопрос. Да, это действительно классика! 1973 год, Линдсей Андерсон. Фильм «О, счастливчик!» с Малколмом Макдауэлом в главной роли. Небоскребы, стоящие вплотную друг к другу, пентхаус с окнами во всю стену и дальними видами на город. А на крыше – райский сад под небом с теннисным кортом, площадкой для минигольфа, бассейном и курятником. Вполне распространенная тема. Особенно для пятизвездочных отелей. Даже если это и не пентхаус, все равно это чаще всего весьма комфортное жилье, откуда можно попасть и в спортивный зал, и в бассейн, и в атирум-зимний сад, и в ресторан. И все это в самом центре, и всегда это очищенный, кондиционированный ионизированный воздух, мало чем отличающийся по составу от горного или морского воздуха. И цена соответствующая. Это нечто подобное?

Ответ. В некоторой степени близко. Радикальное отличие в цене, но и не только. Небоскреб вообще – это всегда предельно нерационально и безумно дорого. Просто потому, что подъем на большую высоту – это несколько уровней гидравлических затворов, несколько технических этажей, множество лифтов, и вся эта инженерная начинка составляет весьма существенную долю объема здания, и соответственно его цены. Кроме того, специальные конструкции, выдерживающие запредельную нагрузку от веса всех этажей, специальные окна, выдерживающие штормовой ветер на больших высотах. Кроме того, специальные системы безопасности. Нет. Это не наш путь.

Вопрос. Мы пойдем другим путем? Это тоже классика. Значит, делаем революцию?

Ответ. Ни в коем случае! Мы развиваем уже сформировавшиеся и отчетливо выраженные тенденции. И примеров, в значительной степени приближающихся к нашим проектам уже очень и очень много. Очень близких. Кстати, самый дорогой в мире элитный жилой комплекс One Hyde Park в Лондоне – это практически один из фрагментов нашей типологии.

Вопрос. Сергей, мне кажется, вы опять говорите об элитном и весьма дорогом жилье. А в Москве нет квартир для среднего класса. Какое отношение элитная застройка имеет к проблемам расселения обычных людей?

Ответ. Самое прямое. Дело в том, что самое дорогое строительство ведется на самой дорогой земле. А раз так, то для строительства используются приемы максимально эффективного использования территории. Что касается Лондона, то в историческом центре накладываются ограничения по этажности. А раз так, то это как раз наш случай – при ограниченной этажности максимально возможное количество комфортных площадей.

Вопрос. Все-таки, мы несколько уклонились от вопроса о НОРМИРОВАНИИ гелиотектуры. Как вы себе это представляете?

Ответ. Далеко мы не отошли от темы. Разговор постоянно возвращается к комфорту. Вот и нужно нормировать непосредственно характеристики комфорта. Не косвенно, предполагая, что наличие некоторых предпосылок приведет к комфорту, а ПРЯМО, НЕПОСРЕДСТВЕННО требуя создания среды, в которой обеспечены все характеристики комфорта. Если пояснить, что такое прямое и косвенное нормирование, мне проще всего приводить примеры обеспечения помещений солнечным и естественным светом. Косвенное нормирование, это когда от архитектора, для того чтобы в комнате было бы светло, требуется предусмотреть в этом помещении большое окно, ориентированное на юг. Казалось бы, если мы потребуем выполнения этого условия все будет идеально.

Вопрос. Кажется, я понимаю, о чем вы говорите. Такая постановка вопроса не предусматривает ситуации, когда прямо перед окном плотная стена деревьев. Или, хуже того, просто сена, полностью и навсегда затеняющая окно. Вы это имеете в виду?

Ответ. Такая постановка вопроса не предусматривает бесконечного множества вариантов. Где находится загораживающая стена, какой она ориентации, из какого материала. Какой формы окно, на какой оно высоте. Все эти условия можно оговаривать бесконечно долго, подробно и детально, и все равно найдутся случаи, которые не были предусмотрены косвенным нормированием. А всего – то на всего, для того чтобы обеспечить освещение естественным светом нужно сказать: освещенность должна в такое-то время составлять определенное количество люкс. Или коэффициент естественной освещенности должен составлять такой-то процент от освещенности под открытым небом. И все. А окошечко может быть малюсеньким отверстием под потолком.

Вопрос. Но в это малюсенькое отверстие под потолком мы не сможем увидеть, что делает ребенок во дворе.

Ответ. Для этого нужно нормировать ВСЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СВЕТОВОГО И ЗРИТЕЛЬНОГО КОМФОРТА. Их не так много, и не так это сложно. Самая знаменитая характеристика светового комфорта – инсоляция. Именно требование обеспечения инсоляции ставит ограничение перед большинством девелоперов по плотности застройки. Это не только показатель зрительного и психологического комфорта, но и гигиеническая характеристика. УФ составляющая солнечного света имеет мощное бактерицидное действие. В прочем, у меня тоже есть серьезные претензии к этой норме.

Вопрос. Неужели и вам мешает инсоляция?

Ответ. Отнюдь! Наоборот, я считаю, что нынешняя норма не достаточно точно характеризует количество солнца, поступающего в помещение. Особенно это важно для оценки бактерицидного действия ультрафиолета. Нормируются продолжительность инсоляции, но не величина светового потока. В нынешней редакции норм это может быть и тоненький лучик, и мощный поток света. Кроме того, нормируется только один день в году. А все остальное время – трава не расти. Расти плесень!

Вопрос. Но чтобы работать со всем этим объемом информации, какие же нужны знания? Ведь это потребует особой подготовки архитекторов?

Ответ. Я еще раз хочу заметить, что это гелиотектура – это действительно особая профессия и особая подготовка специалистов. Хотя ничего сверхъестественного здесь нет. Стандартный курс архитектурной физики, например, в МАРХИ, дает все основы таких знаний. Требуется лишь их небольшое углубление и развитие.

Вопрос. Но все-таки, как быть с ребенком, на которого хочется посмотреть из окна?

Ответ. Должна нормироваться видовая панорама из окна. Глубина видовой панорамы влияет на формирование зрения у ребенка. Если нет предметов на горизонте, на котором детеныш может остановить взгляд, значит, хрусталик не полностью расслабляется, а, значит, существует повышенный риск развития миопии. Должно количественно оцениваться качество видовой панорамы для стандартизации и оценки качества жилья. Должна строго нормироваться защищенность жилья от посторонних взглядов. Все это заложено в системе внутренних стандартов нашей мастерской и учитывается при проектировании жилья, которое мы строим.

Вопрос. А как быть со стандартизацией и нормированием качества городской среды?

Ответ. Точно так же. ПРЯМО. И основа для этого есть в действующих нормах. Это нормирование обеспеченности. Обеспеченность одного человека жилыми помещениями, спортом, торговыми площадями, офисами. И в первую очередь, озеленением. Если все эти нормативные требования выполняются, подчеркну: ПОВЫШЕННЫЕ требования, значит мы сформировали полностью комфортную среду. Гигиеничную и безопасную.

Вопрос. Резюмируя основной парадокс, опознанный в ходе беседы: показатель плотности не имеет приписываемого ему критического значения?

Ответ. Как характеристика комфорта – абсолютно никакого. Но этот показатель играет решающую роль при определении экономичности застройки, для оценки транспортной доступности объектов. Чем компактнее и ближе друг к другу расположены различные объекты, тем ниже потребность в транспорте. Чем короче инженерные коммуникации, тем меньше их стоимость и тем дешевле они в эксплуатации. Чем меньше земли мы готовим под застройку, тем дешевле строительство. И тем больше остается зелени вокруг. И тем меньше соблазн разрушать памятники истории. Только я бы предложил для нормирования гелиокластеров все-таки отказаться от плотности, как от термина, характеризующего «количество лошадей в упряжке» и вместо этого использовать термин «лошадиные силы». Назовем этот показатель «коэффициент экономической эффективности комплекса». Чем он выше – тем лучше. Но комфорт – превыше всего.

Публикуется на www.intelros.ru по согласованию с автором