Интервью с Максимом КАЛАШНИКОВым

Животное пишет (сохраняю его своеобразную орфографию): «Сейчас многие начиная Максимом Калашниковым , с его идеей создания «русской НИС» и заканчивая президентом  говорят об инновациях. Свои борцы за инновации есть и у Молодой Гвардии Единой России, да и на Селигере тусовались и на тему инноваций тоже.
Все эти «комиссары инноваций» сами инновациями заниматься не собираются. Они собираются организовывать «процесс» и получать от процесса «профит». А инновации должны для них должны создавать другие…»

Может ли Русский мир выстоять? Да – если срочно предпримет инновационный прорыв. И ведь есть, черт возьми, светлые головы для такого прорыва, нужные суперпрограммы.
В мае 2008 г. президенту РФ Дмитрию Медведеву отправилось необычное письмо. Общество биотехнологов предложило главе государства начать процесс создания по сути дела сети новой цивилизации – биоэкополисов.
Сегодня такой шаг может не только поднять отечественную биопромышленность, но и помочь в «пересборке» страны на самой что ни на есть футуристической, инновационной основе.

На днях «президент» Медведев выдал на-гора статью «Россия, вперед!», где изложил что-то похожее на программу. И где многие читатели усмотрели много идей, высказанных в моих книгах за последние десять лет.
Так что же перед нами: серьезные намерения или очередной «пиар-пузырь»? Попробуем разобраться.

Российский интеллектуальный подъем идет своим маршрутам, имеет свои формы, этапы и свои интеллектуальные площадки, где в центре внимания – интенсивный обмен мнениями по неотложным проблемам бытия. Обратимся к самой представительной (а посему и самой престижной).

Тандем президента и премьер-министра по-прежнему — гарантия политической стабильности в России (фото: Екатерина Штукина, "Известия")

И в массовом сознании, и в восприятии элит до конца весны доминировала подспудная надежда на "короткий кризис". И если бы надежды эти оправдались, то по логике развития социально-экономической ситуации "посткризисная" Россия 2010-2011 годов мало бы отличалась от того, что мы - пусть не в 2007-2008 годах, а чуть ранее, - уже наблюдали. Однако к осени 2009 года окончательно стал реальностью "долгий кризис"

По итогам наступающего 2010 года (но не позднее весны 2011 года, когда политически стартуют выборы в Госдуму) необходимо будет принимать окончательные решения о стратегии дальнейших действий в рамках электорального цикла 2011-2012 годов. А сами эти решения с учетом новых конституционных сроков полномочий Президента РФ и Государственной Думы РФ будут задавать общий контур развития страны как минимум до 2018 года.

2010 год - решающий год президентского срока Дмитрия Медведева. Уже весной минует половина срока полномочий президента. С этого времени элитами и населением будут оцениваться не только стратегические проекты медведевского президентского мандата (прежде всего модернизация и борьба с коррупцией), но и промежуточные итоги его реальной политики.

Недавняя волна переназначений губернаторов вновь разбилась о двух политических долгожителей, Юрия Лужкова и Муртазу Рахимова. При этом федеральная власть всё чаще транслирует сигналы, предвещающие уход Лужкова с поста мэра Москвы. Отставка московского мэра обсуждалась и прогнозировалась неоднократно. Теперь его уход неизбежен - хотя бы потому, что летом 2011 года, когда истечет срок его полномочий, ему будет 74 года, а свой пост он уже занимает почти 18 лет. Проблема сегодня не в том, уйдет ли он, а в том, когда и как это произойдет

Очевидными среднесрочными целями модернизации партийно-политической системы, проводимой по инициативе президента Дмитрия Медведева, стали включение в политический процесс "политических миноритариев" разного уровня ("демократия участия") и рост политической конкуренции. Обе цели в основном достигнуты. Одной из главных причин этого стал эксклюзивный формат целеполагания - Послания президента Федеральному собранию с конкретным набором решений в политической сфере, исполнение которых президент контролировал лично и детально.

Сегодня, накануне двух больших циклов региональных выборов и парламентских выборов 2011 года, партийно-политическая система сформирована. Моноцентрическая модель образца 2005-2008 годов уступила место более дифференцированной.

В информационную эпоху одним из важнейших показателей эффективности каждой национальной политической системы становится её пропускная способность для информации, циркулирующей во всех направлениях: сверху вниз, снизу вверх, между отдельными компонентами «верхов» (например, между различными ветвями власти) и «низов» (например, между различными социальными и территориальными группами). Американский социолог и футуролог Олвин Тоффлер ввел в свое время понятие «бремя решений» для характеристики переходного периода от индустриального к информационному обществу, когда устаревшие политические системы не справляются с перегрузкой, создаваемой быстро меняющимся, фрагментирующимся обществом.
Посильно ли бремя решений для современной российской политической системы и, шире, для нашего государства в целом? Способно ли оно своевременно и адекватно перерабатывать сигналы от общества? И насколько государство вообще чувствительно к таким сигналам? Может быть, эти сигналы ему не то что непонятны, но, хуже, глубоко неинтересны? Иными словами, необходимо понять, каков уровень "респонсивности" российского государства, понимаемой, вслед за Амитаи Этциони, как «чувствительность правящих верхов к нуждам членов общества, занимающих нижние ступени социальной иерархии». Добавим, что респонсивность предполагает способность политической системы реагировать на импульсы, приходящие из окружающей среды, и соответственно корректировать свое поведение. При этом предполагается, что чем быстрее и эффективнее политическая система реагирует на внешнюю среду, тем выше уровень ее респонсивности, а значит, в конечном счете, и устойчивости.