В поздний период своего творчества Соловьев разрабатывает как бы две альтернативных эсхатологии, вероятность реализации каждой из которых была обусловлена тем или иным разворотом современных Соловьеву исторических событий (и не в малой степени — сознанием близости собственной смерти и невозможности реализации — именно по этой причине — творческих замыслов последних лет). То, что исследователи называют «переломом» позднего Соловьева, связанным с его разочарованием в европейском прогрессе, представляет собой ничто иное, как предпочтение (и к концу жизни, вероятно, окончательное) одного из двух сценариев «конца истории».
Есть люди, судьба которых – быть в истории культуры тем, что называется «спутники великих». Е. П. Иванова (1879–1942) знают прежде всего как лучшего друга А. Блока, который сказал однажды: «От того, что живут на свете такие люди, жить легче: в них – опора». Составители аннотированных указателей, наверное, затруднились бы в пояснениях к этому имени. Детский писатель, публицист (автор статей, опубликованных в «Новом пути», «Мире искусства», «Вопросах жизни» и в некоторых малоизвестных газетах); религиозный мыслитель? – или скорее «мистик»?
Впервые выраженная в православном своем изводе святым Царем Иустинианом в VI веке в знаменитой преамбуле к VI новелле, учение о Симфонии было подробно разработано и оформлено в IX в. Патриархом Константинопольским Фотием. В нем, как известно, были отражены основы
идеальных отношений между двумя главами двуединого церковно-государственного тела Вселенской Империи – Вселенским Царем и Вселенским Патриархом. Причем, по словам известного русского ученого профессора В. В. Сокольского, «это церковно-государственное тело постепенно должно обнять собою весь Православный мiр, а Вселенский Патриарх и Вселенский Царь должны стать в действительности Патриархом и Царем всех православных христиан во всей Вселенной.
Человеческий космос сегодня наделен сюжетным разнообразием и обременен эклектикой персонажей. Текущая проблематика – скорее гордиев узел идеалов, интересов, целей многоликих субъектов, проецирующих силу и волю в конъюнктурных сочетаниях, нежели арена конфронтации традиционных «великих держав». Мы движемся к новой концепции мира. Анализ возникающих подвижных и многофакторных ситуаций все чаще нуждается в методологических изысках теории сложных систем, оперирующей такими понятиями, как самоорганизующаяся критичность, динамический хаос, странные аттракторы, и другими, как выразилась бы Алиса, «чудесатыми зябликами».
Мироустройство, сложившееся в эпоху Модернити, существенно меняется. Глобализация – это не только новая пространственная логика цивилизации, но также универсальный исход из прежней драматургии жизни и перемен. Борьба идет не за географические территории, но за новые земли истории, за дополненную будущим и умноженную высокотехнологичной мускулатурой реальность, где актуальность конкурирует с современностью. Трансформируется сеть мировых центров и коммуникаций, мутируют системы глобального и национального управления, перераспределяются и делегируются суверенитеты. Расширяется номенклатура влиятельныхполиторганизмов, возникают экзотичные, слабосвязанные с прошлым акторы, объекты и стратегии. Появляются приметы обширной и глубокой реконструкции политикума, проявляется результативнаясубъектность играющих по своим правилам слабо-формализованных персонажей.
Цивилизация переживает кризис перехода (riteofpassage), испытывая социокультурный шок, который стимулируется двумя факторами, следствиями tourdeforce цивилизации: реальностью глобального массового общества, получившего доступ к достижениям современности, а также революцией элит как класса и как личностей.И еще – футуристическим порывом самореализации, питающим очередные, забрезжившие на горизонте утопии. Рынок версий будущего, конструкторские бюро его проектов предлагают сюжеты, сценарии, маршруты, оперируя фактами, расчетами и предположениями, однако содержание перманентно обновляемого транзита шире мозаики текущих представлений.
