В истории эсхатологических идей гностицизм занимает особое место. Представления о конце света и смысле истории составляют основную суть гносиса, и именно они повлияли на формирование таких позднеантичных и средневековых направлений религиозной мысли, отличающихся своей апокалиптической направленностью, как манихеизм, павликианство и катаризм.
Эсхатологические представления вырастают на базе повседневных эмпирических наблюдений, продиктованных желанием определить все возможные связи и параллели между «миром» (извечным порядком) природы и находящимся в стадии становления «миром» людей, но оформляются они на основе складывающихся «религиозных» представлений. «Древность» практически не знает эсхатологии, делая акцент на индивидуальной жизни человека и развивая астрологический подход, который, пожалуй, впервые именно на Среднем Востоке оформляется в «халдейскую науку». С началом «Осевого времени» как времени вызревания и распространения «цивилизаций» («миров») закладываются основы для развития «исторических» представлений, на основе которых выстраивается педагогическая парадигма «исправления» «всего» «рода человеческого». Максимально полного развития «педагогическое» понимание истории достигло в рамках иудейско-христианской традиции.
Соперничество за право на истинный метод толкования Писания между двумя главными богословскими школами поздней античности, александрийской и антиохийской, хорошо известно. Конфронтация в сфере церковной политики часто проецировалась исследователями и на богословские позиции двух школ; в «школьном» же богословии противоречия между традициями выражаются кратким тезисом: «антиохийский буквализм против александрийского аллегоризма». В этой статье я постараюсь показать, что несмотря на явные различия, обе школы имели схожие позиции по вопросу о состоянии воскресшего тела Иисуса Христа, а также, в расширительном смысле, и всех воскресших праведников, что дает возможность взглянуть на различия взглядов скорее как на диалектическое соперничество, нежели чем на непримиримое противостояние.
Человеческий космос сегодня наделен сюжетным разнообразием и обременен эклектикой персонажей. Текущая проблематика – скорее гордиев узел идеалов, интересов, целей многоликих субъектов, проецирующих силу и волю в конъюнктурных сочетаниях, нежели арена конфронтации традиционных «великих держав». Мы движемся к новой концепции мира. Анализ возникающих подвижных и многофакторных ситуаций все чаще нуждается в методологических изысках теории сложных систем, оперирующей такими понятиями, как самоорганизующаяся критичность, динамический хаос, странные аттракторы, и другими, как выразилась бы Алиса, «чудесатыми зябликами».
Мироустройство, сложившееся в эпоху Модернити, существенно меняется. Глобализация – это не только новая пространственная логика цивилизации, но также универсальный исход из прежней драматургии жизни и перемен. Борьба идет не за географические территории, но за новые земли истории, за дополненную будущим и умноженную высокотехнологичной мускулатурой реальность, где актуальность конкурирует с современностью. Трансформируется сеть мировых центров и коммуникаций, мутируют системы глобального и национального управления, перераспределяются и делегируются суверенитеты. Расширяется номенклатура влиятельныхполиторганизмов, возникают экзотичные, слабосвязанные с прошлым акторы, объекты и стратегии. Появляются приметы обширной и глубокой реконструкции политикума, проявляется результативнаясубъектность играющих по своим правилам слабо-формализованных персонажей.
Цивилизация переживает кризис перехода (riteofpassage), испытывая социокультурный шок, который стимулируется двумя факторами, следствиями tourdeforce цивилизации: реальностью глобального массового общества, получившего доступ к достижениям современности, а также революцией элит как класса и как личностей.И еще – футуристическим порывом самореализации, питающим очередные, забрезжившие на горизонте утопии. Рынок версий будущего, конструкторские бюро его проектов предлагают сюжеты, сценарии, маршруты, оперируя фактами, расчетами и предположениями, однако содержание перманентно обновляемого транзита шире мозаики текущих представлений.